Мэри Бэлоу - Больше, чем любовница
Джейн, игриво вращая зонтик, с улыбкой согласилась на следующий день поехать кататься с лордом Кимбли. Потом, когда они разъехались, Джейн, все так же улыбаясь, проглотила стоявший в горле комок. Боль ушла внутрь и осела в груди.
Но сейчас не время жалеть себя. Надо, было слушать Фердинанда и прочих, кто раскланивался с ней. Не успел отъехать Джоселин, как навстречу выехала леди Хейуорд в открытом экипаже. Представив Джейн вдовствующей леди Хейуорд, Ангелина заговорила о том, что ее больше всего волновало.
– С нетерпением жду вашего выхода в свет – бала у леди Уэбб. Приглашение мы получили сегодня утром. Представьте, Хейуорд будет меня сопровождать, что для него уже подвиг – он редко выезжает на балы, поскольку находит их утомительными. Вы можете вообразить, чтобы танцы были скучны, леди Сара? И не надо так закатывать глаза, Ферди. Я не с тобой разговариваю. Кроме того, каждый знает, что танцам ты предпочитаешь драку. Ты и представить себе не можешь, какое нервное потрясение я испытала, узнав, что вы с Трешемом на днях вдвоем сдерживали натиск троих братьев Форбс. Хотя, как я уже говорила Трешему, победа куда больше стоила бы, если бы вы победили всех пятерых. Не понимаю, как два братца могли безучастно наблюдать, как разделывают троицу единоутробных.
– Ангелина, охладись!
Однако Фердинанд опоздал с предупреждением. Джейн, порывисто повернулась к нему и, побледнев, спросила;
– Вы с Трешемом дрались на дуэли несколько дней назад? На пистолетах? Вы убили троих противников?
– На самом деле мы дрались не на пистолетах, а на кулаках, – смущенно признался Фердинанд. – Двоих отправили в нокаут, одного в. нокдаун. Разбили ему нос. Можно было бы продолжить борьбу, но у нас есть правило – лежачих не бить. Не надо говорить о подобных вещах, когда рядом находятся дамы, Ангелина.
Леди Хейуорд закатила глаза.
– Ты мне будешь говорить о приличиях, Ферди! А что делать мне, скажи на милость, могу ли я спать ночью, зная, что Трешем задумал драться с двумя Форбсами, причем уже не на кулаках, а на пистолетах. Его почти наверняка убьют! Ему еще повезет, если он доживет до второй дуэли. Что за роскошный жест – назначить две дуэли подряд! Никогда не слышала, чтобы такое кто-то практиковал до него.
Джейн показалось, что из нее разом вышла вся кровь, Она чувствовала, что вот-вот упадет а обморок,
– Энжи, – в сердцах воскликнул Фердинанд, – это уж никак вас, женщин, не касается. Дуэль – мужское дело! Если у тебя нет иных тем, советую тебе отправиться домой и накормить птицу на своей шляпе, пока она не издохла. Да, не забудь полить всю эту клумбу, пока птичка кормится. Не понимаю, как твоя шея выдерживает весь этот мусор. Мое почтение, миледи, – добавил, Фердинанд, приподнимая шляпу и кланяясь вдове Хейуорд, после чего дернул за поводья, побуждая коней трогаться с места.
Джейн все еще находилась на грани обморока. В ушах звенело, кисти покалывало.
– Его светлость собирается драться на дуэли? Даже на двух?
– Вам не о чем беспокоиться, миледи, – бодро заверил ее Фердинанд. – Я хотел бы, чтобы он позволил мне драться на одной из дуэлей, ведь это меня они пытались убить. Но он решил по-своему, а если Трешем что-то вобьет себе в голову, с ним уж не поспоришь.
– Глупец, какой глупец! – воскликнула Джейн. Негодование заставило кровь бежать быстрее, румянец вернулся на ее щеки. – И все из-за какой-то чести.
– Именно из-за чести, миледи, – согласился Фердинанд и тут же сменил тему.
Две дуэли… Шанс быть убитым возрастает вдвое. Вероятность остаться в живых становится ничтожно малой. И поделом ему, в гневе подумала Джейн. Но как она сможет после этого жить? Стоит ли жить в мире, в котором не будет Джоселина?
* * *Он тосковал по Джейн сильнее, чем мог себе представить. Разумеется, он нанес визит леди Уэбб и был втянут в перепалку и в итоге допустил непростительную грубость на публике, а все лишь потому, что Джейн так ослепительно улыбалась Фердинанду. Когда она приняла приглашение покататься, да еще с такой явной готовностью, у Трешема зачесались руки дать собственному братцу по физиономии. И он отправился в парк специально, чтобы встретить ее с Фердинандом. Мало того, прямо там, при нем, она приняла приглашение Кимбли, того самого, кого он, Джоселин, взял себе в секунданты. И Кимбли, лучший его друг, откровенно любезничал с ней, полез целовать ей руку. Скажи Кимбли чуть больше того, что сказал, и Трешем вызвал бы и его на дуэль. Он чувствовал острую потребность высказать Джейн все, что думал о ней. Ему была нужна ссора, но на людях он не мог позволить себе устраивать сцен. Он дождется момента, когда они будут наедине.
Он был намерен заполучить ее в жены. И лишь укреплялся в своем желании, потому что она явно к этому не стремилась. Джоселин чувствовал, что обычная для него тактика натиска и напора здесь бесполезна. Он ничего не добьется, если будет пытаться сломить ее волю, подчинить своей. Надо выиграть время, дать ей привыкнуть к мысли о неизбежной перемене в судьбе.
Он хотел, чтобы она соскучилась по нему. Джоселин был уверен, что она станет тосковать. И хотя он теперь знал, кто она, Джоселин решил, что ее симпатия к нему поверхностна, не глубока. Теперь он не был в этом уверен безусловно. Он вспоминал, как хорошо им было вдвоем в той комнате, что давала им приют в их занятиях искусством и тихих беседах. Она явно испытывала к нему физическое влечение. В постели никогда не бывала пассивной. Он горько сожалел о двух своих последних визитах к ней – ночном и дневном. Признаться честно, он тогда не справился с ситуацией.
Вначале он решил, что даст ей время. И даст время себе. Но его ждало серьезное испытание – две дуэли подряд. С тревогой он обнаружил, что не чувствует в себе прежнего холодного равнодушия к жизни – того самого, что помогало без трепета смотреть в черную дыру пистолетного дула – все четыре раза. Сейчас он слишком остро чувствовал, что может умереть.
Возможно, что-то изменилось в его отношении к собственному существованию. Неужто теперь у него было ради чего жить?
Да, у него была Джейн.
О как он может добиваться ее сейчас, в десятке шагов от смерти? К тому же когда она так жестоко обижена на него, а сам он все еще остро чувствовал боль от предательства?
До дуэли с преподобным Джошуа Форбсом, первым в его списке> оставалось несколько дней.
Джоселин всячески избегал встречи с Джейн до дуэли. Однажды он пришел в дом, ставший на время домом для них обоих, вошел в ту комнату, где он рисовал, а она вышивала, Ой смотрел на брошенную вышивку и представлял ее, Джейн, изящно склонившуюся над работой. Он взял «Мэнсфилд-парк» с низкого столика возле кресла, сидя в котором он читан ей.
