Лаура Кинсейл - Охотник за мечтой
– Мадам. – Няня сделала реверанс, взяла Элизабет на руки и пошла с ней к двери, тихо ворча, что у любого ребенка, которого вытащили из постели и волокут среди ночи через всю страну, конечно, будет жар.
Повернув голову к двери, Зения прислушивалась к ее шагам и, убедившись, что няня с Элизабет добрались до третьего этажа, отложила черную шляпу и взяла другую, с яркими лентами. Шляпник назвал их цвет «капуччино», но они скорее относились к густо-оранжевым, как настурции, которые росли в саду ее матери, – и с такого же цвета вуалью, столь прозрачной, что Зении все было видно сквозь нее. Зения взяла также пару желтовато-коричневых перчаток, на которых выделялись вышитые крошечные цветочки такого же, оранжевого, цвета. Думая обо всех модницах, которых лорд Уинтер мог встретить по дороге к ней, Зения оглядела себя в зеркале. Ее волосы, сдерживаемые шляпой и спускавшиеся локонами у щек, выглядели чистыми и блестящими; платье с пышными нижними юбками, туго стянутое на талии, скроено и отделано по последней моде исключительно в английском стиле. И все-таки Зения боялась, что, взглянув на нее, Арден может увидеть в ней все того же оборванного бедуинского мальчика.
Стук раздался в то время, когда Зения спускалась по лестнице, и она остановилась на нижней ступеньке. Лорд Уинтер пришел рано, и служанка, торопливо выйдя из столовой и спрятав под фартук тряпку для пыли, пошла открывать дверь.
Он стоял на пороге, выделяясь темным силуэтом на фоне серой дождливой улицы позади него. Войдя в дом, лорд Уинтер снял шляпу и взглянул на Зению необыкновенными голубыми глазами. Если он и увидел за ее английским нарядом несчастное босоногое прошлое, то ничем себя не выдал, а спокойно поклонился и отдал служанке плащ и перчатки.
– Добрый день, леди Уинтер, – сдержанно поздоровался он.
– Входите, прошу вас. Клер?
Служанка присела и быстро направилась к черной лестнице за подносом с чаем, а Зения повела Ардена вверх по лестнице в гостиную. Накануне она и служанка весь день трудились, чтобы снова развесить шторы и снять покрывала с мебели и зеркал, но все же без расставленных повсюду безделушек и украшений комнаты выглядели неприветливыми, тем более что в пасмурный день масляные лампы освещали все ровным желтым светом.
– Вы чудесно выглядите, – резко высказался Арден и немедленно отвернулся, как будто что-то увиденное на улице привлекло его внимание, а затем снова с бесстрастным видом посмотрел на Зению.
– Благодарю вас. – Вспыхнувшая радость несколько померкла от его равнодушия. – Вы тоже хорошо выглядите.
Он был для нее таким же, как всегда: красивым, мужественным, смуглым, с кобальтово-синими глазами. Его физическое присутствие принесло с собой неуловимое ощущение превосходства и мужской силы. Зения чувствовала его мужество и силу в пустыне и именно потому последовала там за ним. Она могла выделить его среди сотни мужчин и здесь на улице.
– Садитесь, прошу вас. – Зения указала на кресло возле каминного экрана.
– Где Бет?
– Наверху. Она только что уснула. У нее небольшая температура, и я не хочу, чтобы она волновалась.
Секунду казалось, что лорд Уинтер собирается возразить ей, но он только поклонился и ждал, пока она сядет на кушетку, а потом повернул кресло и сел лицом к ней. Вошла Клер с чаем и блюдом тонко нарезанного хлеба с маслом и, поставив поднос на чайный стол возле Зении, вышла и закрыла за собой дверь.
– К сожалению, у нас нет пирожных. – Зения налила ему чай. – Вам с сахаром?
– Разве мы не можем обойтись без вежливой пустой болтовни и просто поговорить друг с другом?
– Как вам будет угодно. – Она поставила чайник, не налив себе чаю, и положила руки на колени.
– Зения, мне вовсе не нужны чай и пирожные, я их не терплю.
– Полагаю, – она в упор посмотрела на него, – вы предпочли бы есть руками, сидя на земле?
Ее язвительное замечание, казалось, озадачило его, и он, слегка нахмурившись, взглянул на нее.
– Может быть, немного посыпать масло песком, чтобы вам было проще?
– Нет. – Улыбнувшись одним уголком рта, Арден взял чашку и нарочито демонстративно с изяществом отставил мизинец. – Если нужно, я могу играть. Как поживает ваша дорогая тетя, леди Уинтер? Я слышал, у нее раз в час бывают приступы жара. У меня есть рецепт пластыря из ревеня – очень эффективное средство! Конечно, если вы предпочитаете более радикальное лечение, ничего не может быть лучше смертельной дозы мышьяка.
Почувствовав, как против ее собственной воли у нее растягиваются в улыбке губы, Зения взяла чайник и придвинула к себе свою чашку с блюдцем.
– Вы помните, как Кралла ночью разбудила меня? – неожиданно спросил лорд Уинтер.
Зения прикусила нижнюю губу, вспомнив, как его верблюдица Кралла, выросшая избалованной подачками хлеба, однажды ночью просунула свою длинную шею в палатку. Просящая голова животного раскачивалась над ними, как огромная белая змея, а теплое дыхание щекотало Ардену ухо.
– Да, – ответила Зения, – палатка была замечательная, пока существовала.
– Несправедливо! Что значит одна дыра размером с верблюдицу?
– Одна размером с нее, а другая размером с вас! – воскликнула Зения. – Я не думала, что мне удастся распутать вас. – Зения сжала губы, но потом снова непроизвольно улыбнулась.
– Ерунда. Вы просто слишком сильно смеялись, вместо того чтобы всерьез заниматься делом.
– Бедняжка Кралла стояла там с брезентом, обмотавшимся вокруг ее шеи, и терпела все с величайшим достоинством, – Зения бросила на него взгляд, – в отличие от вас.
Они оба улыбались, и когда их взгляды встретились, Зения почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, и, покраснев, отвернулась, положив себе в чай ложку сахара.
– Когда Бет смеется, я вижу, как смеетесь вы, – проговорил лорд Уинтер.
Не поднимая головы, Зения пила чай. Ее сердце громко стучало, как будто следующий момент, следующее, что скажет лорд Уинтер, могло бы навсегда изменить ее жизнь.
Мистер Джоселин настойчиво советовал ей выйти замуж за лорда Уинтера, несмотря на то что она рассказала адвокату обо всех своих страхах; он просто выставил их обоих непомерно упрямыми и глупыми. Он полагал, что лорд Уинтер не заберет у Зении Элизабет, даже если закон предоставит ему такую возможность на правах ее мужа. «По закону, когда дело доходит до этого, каждый муж имеет одинаковые права, – толковал мистер Джоселин, – однако было бы очень странно, если бы нашелся мужчина настолько жестокий или ненормальный, который воспользовался бы своими правами. Как в интересах Элизабет, так и в ваших собственных интересах следует гораздо больше бояться другого – жить отвергнутой женщиной с незаконнорожденным ребенком», – настоятельно подчеркивал он.
