Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар
Да, всего пара дней понадобилась Вирджинии, чтобы четко осознать, чего требовал от нее этот двойник. Внешне ничего не изменилось: она ездила к портнихе, встречалась с Рэйчел, гуляла, целовала утром и вечером мужа, говорила привычные слова и улыбалась, улыбалась, улыбалась… Она вдруг стала очень улыбчивой. Но с каждым словом и жестом прежней Вирджинии в пылающее лоно Вирджинии новой словно вонзались отравленные занозы.
А еще в течение этих бесконечно длинных двух дней в голове постоянно возникала некая картина. Одна из тех, что доставляли ей блаженство во время болезни и выздоровления. Мужчина, чья отвратная рожа (иного слова Вирджиния подобрать не могла) не выражала ничего, кроме тупой и свирепой похоти, преследовал ее в каком-то грязном и вонючем квартале. Она пыталась убегать, но делала это как бы нехотя, так, чтобы самец не потерял ее из виду. Наконец она оказывалась в тупике, выбраться из которого нет никакой возможности. Прислонившись лицом к липкой от слизи стене, она, чтобы ускорить неизбежное, задирает платье и стаскивает с себя трусики. За спиной слышны приближающийся слоновий топот и явно нездоровое учащенное дыхание. Животный ужас и одновременно щемящий сладкий спазм будущего наслаждения овладевают ею. Но… ничего не происходит. Несостоявшийся насильник исчезает. Вирджиния с мучительным отчаянием бегает по безлюдным улицам, ища это грубое животное, унесшее вместе с собой самую сокровенную тайну.
Воображение прокручивало и иные — гораздо более смутные и низменные — видения, но именно эта сцена несостоявшейся плотской утехи была основной. Вокруг нее выстраивались все остальные.
Две тягучих ночи Вирджиния звала этого ублюдка, который преследовал ее, а в последний момент лишал удовольствия. Утром третьего дня, когда Ральф, как обычно, отправился по своим делам, она оделась как можно скромнее, спустилась на улицу и остановила такси.
— На Пятнадцатую улицу, пожалуйста, — сказала она водителю, — мы поедем вдоль нее очень медленно. Я, к сожалению, не помню номер дома, но надеюсь его узнать.
Машина проехала по многолюдным площадям, и, миновав парк, они оказались на небольшом перекрестке, от которого веером расходилось несколько улиц. У нее перехватило дыхание, сердце билось, казалось, в горле: они приближались.
— 15-я улица, миссис, — крикнул шофер, притормаживая.
Вирджиния повернулась к нечетным домам. Фасад, другой… а вот и этот, о котором она мечтает… Она узнала его задолго до того, как машина поравнялась с номером 9. Дом как дом, ничем не отличающийся от других. Но какой-то мужчина, оглядевшись по сторонам, проскользнул в один из его подъездов, и Вирджиния, несмотря на то, что видела только его спину, поняла: это он, тот, из видений. Крупный, в потрепанном засаленном пиджаке, этот мощный вульгарный загривок… Он пошел к ним, все позволяющим самкам… Он не мог пойти в другое место… Вирджиния готова была поклясться, что это именно так. Смутная интуиция, к которой она стала вдруг склонна, заставила ее испытать вместе с ним страх быть узнанным, с которым он юркнул в дверь, непроизвольную неловкость мельтешащих рук, нажимающих на звонок, и, конечно, сладострастие, которое тянуло его сюда.
Такси приближалось к концу короткой улочки, и шофер предупредил об этом Вирджинию. В ответ она попросила отвезти ее домой.
Навязчивая идея, грызшая ее последние несколько суток, вспыхнула с новой силой. Мужчина с 15-й улицы и тот, который жил в ее воображении, совместились. С упоением, которое заставляло трепетать сердце, она вспоминала этот слоновий силуэт, исчезнувший за дверью постыдного дома. Она представляла его низкий, заросший грязными волосами лоб, мясистые рыхлые руки, грубую одежду. Вот он, кряхтя и икая, поднимается по лестнице… звонит… Выходят женщины… Сразу несколько… На этом все обрывалось, воображение давало сбой, потому что дальше начинался исступленный бред, горячка, в которой мерещились потные голые тела, учащенное дыхание и стоны…
Некоторое время Вирджиния контролировала себя. Ей хватало этих картин и образов, но вскоре они довели ее до окончательного изнеможения. И Вирджиния твердо решила вновь увидеть этот дом, куда, быстро собравшись, отправилась пешком.
Она так и не смогла поднять глаза, чтобы прочесть вывеску, прикрепленную у входа. Зато с глубокой тревогой и смущением провела в подъезде по старым шершавым стенам, как будто хотела впитать ту грубую чувственность, которая жила в этом доме.
«Миссис Эллен — антресоль слева», «Миссис Эллен…» Прочитав табличку три раза подряд, она зажмурилась и переступила порог.
Вирджиния не помнила, как поднялась по лестнице и оказалась перед открытой дверью. В прихожей этой квартиры стояла крупная молодая блондинка. Казалось, она ждала Вирджинию:
— Что желаете, мисс?
У женщины появилось непреодолимое желание убежать отсюда, но ноги отказывались повиноваться. Услышав обращение, она глухо ответила:
— Это вы… занимаетесь…
— Я миссис Эллен.
— Тогда… я хотела бы…
Затравленным зверьком Вирджиния посмотрела на блондинку и застыла в ожидании.
— Заходите, поговорим спокойно, — пригласила та.
Она провела молодую женщину в комнату, оклеенную темными обоями, с огромной кроватью под красным покрывалом.
— Ну так что? — заговорила она приветливо. — Вы, конечно, хотели бы немного подзаработать? Я готова вам помочь. Вы очень симпатичная и привлекательная. Такие здесь нравятся. Договоримся так: половина вам, половина мне. У меня большие расходы.
Вирджиния кивнула, не в силах произнести ни слова. Эллен обняла ее.
— Я вижу, вы немножко смущены. В первый раз, правда? Не беда, вы скоро поймете, что это совсем не страшно. Сейчас еще рано, и ваши подружки еще не пришли. А то бы они вам все рассказали. Когда вы хотите начать?
— Я не знаю… может быть… — Вирджиния вдруг подумала, что больше никогда не сможет выбраться отсюда, поэтому оставшуюся часть ответа произносила, как бы моля о пощаде: — Я обязательно должна уйти в пять часов… понимаете, в пять… так нужно… Хорошо?
Когда Вирджиния шла сюда, она даже не думала, что надо обязательно указывать время прихода. Но в этот момент у нее само собой вырвалось, что она может быть здесь только до пяти, то есть в те часы, когда Ральфа обычно не бывало дома. У миссис Эллен это время не вызвало возражений, наоборот даже, она радостно воскликнула:
— Как скажете, моя малышка. С двух до пяти — это замечательное время. Только не опаздывать, иначе мы рассоримся. В пять будете свободны, обещаю… Вас ждет молодой человек, не правда ли? Или муженек?..
