Ли Бристол - Янтарные небеса
Он почувствовал, как она вздрогнула всем телом, услышал ее сдавленный крик и понял, что ей больно, но желание его оказалось столь сильным, что Джейк не смог ни остановиться, ни отстраниться. Он всем телом прильнул к Джессике, вонзаясь в нее все глубже и глубже, и она выгнулась всем телом, приникая к нему все теснее, обвив ногами его поясницу. Крик боли постепенно превратился в тихий стон, полный невыразимого блаженства. Джейк почувствовал, как ногти Джессики вонзаются ему в спину, как, оторвавшись от его рта, она впивается губами ему в плечо, как руки ее притягивают его к себе все теснее и теснее, хотя он уже при всем желании не мог бы от нее отстраниться. Дыхание с трудом вырывалось у Джейка из груди; сердце трепетало, словно птичка, пойманная в клетку; в голове не было ни единой мысли, кроме одной – удовлетворить неистовое желание. Наконец, в очередной раз с силой вонзившись в нее, Джейк почувствовал, что больше не выдержит. Переполнявшая его страсть хлынула наружу, и он содрогнулся, давая ей выход. Тяжело дыша, он исступленно приник к Джессике как к живительному источнику, дававшему силы, и Джессика затрепетала, чувствуя, что страсть, переполнявшая Джейка, передается и ей.
Так лежали они, прильнув друг к другу, чувствуя, что тела их по-прежнему пышут жаром, дыхание смешивается, сердца бьются в унисон. Они не в силах были разжать объятия. Никак не могли поверить, что блаженные мгновения любви, которые они только что испытали – как и многое в их жизни, – остались позади и вскоре превратятся лишь в воспоминания.
Наконец Джейк дрожащей рукой принялся гладить влажное, раскрасневшееся лицо Джессики. Он попытался выйти из нее, но Джессика запротестовала, и Джейк тут же заключил ее в свои объятия, крепко прижав к груди и обхватив руками и ногами. Джессика чувствовала, как сильно бьется его сердце, как его горячее дыхание опаляет ее лицо. Как же она его любит! Годы, проведенные без него, казались ей теперь прожитыми напрасно. Она не жила, а просто существовала, это была не жизнь, а лишь жалкое ее подобие. Джессика чувствовала себя страшно уставшей, опустошенной, но впервые за последние три года живой. Ее ум, сердце и душа были полны им, Джейком.
Джессика подняла голову и взглянула на него. Как это удивительно, что самые сокровенные мечты, которые она так ревностно хранила в самых затаенных уголках души, вдруг стали явью! Она легонько коснулась кончиками пальцев его густой шелковистой бороды, ощущая под ней такие знакомые контуры лица. Джейк… Совсем другой… И все-таки Джейк. Ее Джейк. Джессика провела рукой по сеточке морщин, притулившихся в уголках закрытых глаз. Они показались ей более глубокими, чем три года назад – солнце, ветер и нелегкая жизнь сделали свое черное дело, – но лицо Джейка не было уже таким суровым, как в момент встречи, губы не настолько плотно сжаты, брови уже не хмурились сердито. Джессика коснулась ладонью его губ, и ее возлюбленный запечатлел на ее руке поцелуй.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Все эти три года, каждый день и каждую ночь, я любила тебя.
Джейк открыл глаза. Они сияли счастьем и чувствами, которые не передать словами и которые он тем не менее попытался выразить.
– А ты все эти годы была постоянно со мной, – проговорил он хрипловатым голосом, пожирая глазами ее лицо, желая удостовериться, что Джессика и в самом деле здесь, с ним, рядом, что она ему не приснилась. – Я пытался ускакать от тебя, но ты как призрак ехала со мной рядом…
– Как я только могла подумать, что смогу жить без тебя… – проговорила Джессика, и голос ее дрогнул.
– Джессика, слава Богу, я тебя нашел! – порывисто воскликнул он.
В едином порыве они стиснули друг друга в объятиях. Джейк зарылся лицом в ее волосы, Джессика спрятала лицо у него на плече. Закрыв глаза, они так крепко обняли друг друга, что заболели руки, но и этого им было мало, хотелось прильнуть друг к другу еще теснее.
– Я не могу тебя больше терять, – прошептал Джейк.
– Я не смогу тебя отпустить.
Но мало-помалу правда, от которой нельзя было скрыться, начала надвигаться на них, неся с собой отчаяние, загородиться от которого они не могли, как ни старались. Наконец Джейк разжал объятия и сел. Джессике не оставалось ничего другого, как отпустить его.
Несколько секунд он сидел на краешке кровати, повернувшись к Джессике спиной. Джессика изо всех сил вцепилась в сбившиеся простыни руками, чтобы не схватить Джейка за плечи и снова не притянуть к себе. «Не уходи, – билась в голове единственная мысль. – Не уходи… Не сейчас, только не сейчас».
Джейк встал, но лишь затем, чтобы взять свою одежду. Он натянул штаны, однако застегивать их не стал. Подойдя к креслу, на котором оставил рубашку, он порылся в кармане и выудил кисет с табаком и бумагу. По-прежнему не оборачиваясь, тихо спросил:
– Дэниел знает?
Знает ли Дэниел? Джессика почувствовала себя так, словно сверкнула молния, разверзлись небеса, и на землю хлынул благодатный дождь: Джошуа, со спутанными черными кудрями и смеющимися зелеными глазами… Джошуа – подарок, преподнесенный ей Джейком, который даже не подозревает, что у него есть сын.
Джессика потянулась было к Джейку, намереваясь преподнести ему эту радостную весть. Она уже вдохнула в себя побольше воздуха… и остановилась. Перед глазами, вытесняя друг друга, начали вставать самые разнообразные картины. Вот Джошуа гордо восседает на отцовском плече. Вот он, заливаясь звонким, счастливым смехом, бросается в объятия Дэниела. Вот Дэниел смотрит на нее, Джессику, и глаза его наливаются ненавистью при одном упоминании имени Джейка. Вот Джейк, худощавый, мускулистый и напряженный, словно натянутая струна. Человек, которому ее любовь принесла такие страдания. Что он предпримет, если она ему скажет? Что подумает?
Он поедет в «Три холма», в этом нет никакого сомнения, и постарается увидеться с сыном. И если его не убьют рейнджеры, то это сделает Дэниел.
Отголосок здравого смысла, с каждой секундой все больше набиравший силу, подсказал Джессике, что ей не следует торопиться, нужно подумать хорошенько, прежде чем выкладывать Джейку всю правду, поскольку от этой правды зависит не одна жизнь.
– Да, – услышала она свой собственный голос.
Джейк глубоко вздохнул. Негнущимися пальцами он кое-как скрутил сигару, чиркнул спичкой. Как странно! Когда он в последний раз видел Джессику, чувство вины по отношению к своему брату, которого он любил искренно и нежно, постоянно терзало ему душу. Ведь он соблазнил его жену! Теперь, по прошествии трех лет, он вновь сделал то же самое, однако не ощущал ни тени стыда. Ощущение вины осталось, Джейку не удалось подавить его, но каким бледным оно казалось в свете всех страданий, которые он перенес за последние годы ради брата и его жены.
