Барбара Пирс - Грешники
Тревор возразил:
– Леди Файер очень добрая. Не она, а ты только и мечтаешь о том, чтобы отца заковали в кандалы или вздернули на виселице.
– Да, но только потому, что в этом случае мне не придется ничего делать, лишь стоять и смотреть, – огрызнулся Маккус и ткнул пальцем в брата. – Ты предатель. Как можно спасать свою шкуру за счет женщины? Зачем ты разболтал этому ненасытному старику о леди Файер?
– Не надо набрасываться на брата, Мак. Он пытался защитить тебя. Но ты же знаешь, как я умею убеждать, – вмешался Сеймус.
Синяки и кровоподтеки на его шее были видны даже в тусклом свете экипажа.
Тревор смотрел из окна, вглядываясь в темноту. Он не стал ни подтверждать, ни отрицать отцовских слов. Маккус верил, что к моменту появления в Лондоне брат полностью порвал с отцом, и только поэтому приютил его. Тревора же глубоко ранило то, что Маккус даже мысли не допускал о примирении с отцом. Но Маккус чувствовал себя чужим в собственной семье, особенно сейчас. Он откинул голову и пристально посмотрел на брата.
– Чем он всегда покупает тебя? – тихо спросил он. Тревор рассмеялся и покачал головой.
– Брось, Мак. Это мое дело. Я не безгрешен. Ты же знаешь, как это бывает. Сначала ты совершаешь преступление, а потом жестоко за него расплачиваешься.
Маккус понял, что Сеймуса и Тревора связывает нечто большее, чем отношения отца и сына. Ему очень хотелось побеседовать с братом, но он с нетерпением ждал встречи с Файер и потому решил отложить этот разговор. Кроме того, пока рядом был Сеймус, он мог рассчитывать на откровенность Тревора только в том случае, если бы прибегнул к силе.
– Что же мне с тобой делать, старик? – задумчиво произнес Маккус.
Сеймус поднял свои связанные на запястьях руки и покачал головой.
– Я бы лучше поговорил о твоей королеве. Как это тебе удалось заполучить дочь герцога? Ты сумел соблазнить ее или играешь роль альфонса при богатой леди?
Желание придушить отца охватило Маккуса с новой силой, но Сеймус этого и добивался. Краем глаза старик заметил, как напрягся Тревор, ожидая атаки со стороны брата. Но Маккус взял себя в руки и не стал обращать внимания на злобные нападки отца.
Сеймус попытался рассмеяться, но недавно пережитый шок давал о себе знать.
– Мак, жизнь в роскоши тебя расслабила. Если бы наш разговор состоялся несколькими годами ранее, ты набросился бы на меня с кулаками за подобные оскорбления.
– Время научило меня быть мудрым. Я не поднимаю руку на детей, женщин и стариков. В отличие от тебя, Сеймус.
Спокойный тон Маккуса, должно быть, привел отца в замешательство, и он сказал:
– Тревор говорил правду. Я не собирался причинять вреда леди.
Маккус почесал подбородок, удивляясь столь резкой смене тактики отца.
– Я не сомневаюсь в этом. Если бы ты тронул ее хоть пальцем, мы везли бы сейчас твой труп.
Сеймус закрыл рот рукавом, чтобы заглушить приступ кашля.
– О, да я вижу, что ты влюбился в эту голубку? – Он казался разочарованным.
Маккус и сам не ожидал, что полюбит леди Файер Карлайл.
Сейчас она, наверное, корит себя за то, что доверилась ему. Девушка открыла ему душу, а он не сделал ответного шага и лишил себя шанса открыть ей свое сердце.
Вспомнив о том, что она застала его целующимся с леди Хипгрейв, Маккус сжал кулаки. Неужели ему не удастся убедить Файер в том, что его чувства к ней были искренними?
– Мои отношения с леди Файер Карлайл тебя не касаются, – грубо ответил Маккус. – Вы оба должны помнить об одном: я расправлюсь с каждым, кто хоть на шаг приблизится к ней или к семье герцога Солити. – Его тяжелый взгляд остановился на отце. – Сеймус, даже в мыслях не смей строить никаких планов на их счет.
– О! – осмелился возразить старик. – Неужто юной леди удалось растопить лед в твоем сердце, Мак? Судя по тому, как эта красавица смотрела на тебя, она бы с удовольствием проломила тебе голову. Что произошло? Может, ты пытался ощипать еще одну жирную голубку, пока обхаживал эту птичку?
Маккус едва сдерживался, чтобы не начать драку. Но Сеймус не унимался. Толкнув сына связанными кистями, он повернулся к Тревору.
– Ты видишь, Трев? Теперь я знаю, что каждый день, когда Маккус смотрит в зеркало, он вспоминает своего отца. И ты, и он – вы мои сыновья, плоть от плоти моей.
– Я вовсе не такой, как ты, – прорычал Маккус, зная, что отец говорит правду.
– Нет, ты еще хуже, – ответил ему Сеймус. – Ты не пьешь и не шляешься с потаскухами, одеваешься в шелка и крутишь носом при виде таких, как я. Но кто ты на самом деде? Разве ты не понимаешь, что герцоги и графы презирают тебя? Ты для них все равно что лошадь в стойле.
Маккус вдруг вспомнил, как, несмотря на боль и страдание, Файер приказала ему покинуть ее экипаж.
– Если ты пытаешься дать мне отцовский совет, то не трать времени понапрасну, – мрачно ответил Маккус. – Мне от тебя ничего не надо – только исчезни из моей жизни. – Он наклонился вперед и многозначительно добавил: – И я добьюсь своего.
– Ты слишком долго общался с неженками, чтобы угрожать своему отцу. Кто ты теперь?
Сеймус сплюнул на пол в знак презрения.
– Не скажи. Я много усилий потратил на поиски того, кто ответит мне за убийство моих людей десять лет назад, – небрежно сказал Маккус, следя за реакцией отца.
– Зачем ворошить печальное прошлое? – с горечью воскликнул Сеймус. – Его надо похоронить, как и положено.
– Нет, я не собираюсь так поступать. У меня и раньше были основания подозревать кое-кого, но теперь, когда я потратил несколько лет, чтобы собрать доказательства против человека, который подстроил нам засаду, виновник наконец-то будет наказан.
Тревор оторвал взгляд от окна и обеспокоенно посмотрел на брата.
– Доказать что? Дело было закрыто много лет назад. Я помню, как тебя подстрелили, хотя был еще мальчишкой. Сын местного судьи оказался одним из трех человек, которых осудили за убийство.
Маккус перевел взгляд на брата и кивнул.
– Низбет Рипли, по мнению властей, мог быть зачинщиком беспорядков, так как он хотел контролировать контрабандный товар. Все происходило прямо под носом у его отца. Такая кровавая операция навела бы ужас на местное население и устранила бы его возможных противников.
– Мак, это дело прошлого, – сказал Сеймус, проверяя веревку на прочность. – Ты не можешь отомстить тому, кто уже мертв.
– Это правда, – отозвался Маккус, заметив, с каким отчаянием отец старается высвободить руки. – Рипли очень удивил всех, когда не стал ждать начала суда, а повесился у себя в камере. Спустя две недели его признали виновным по всем пунктам обвинения, как и его подельников, которых отправили гореть в преисподней.
