Барбара Доусон Смит - Покоренное сердце
В первую же секунду Саймон понял, что ему вряд ли удастся осуществить задуманное. Как только Клер узнала его, уголки ее губ опустились вниз. Несмотря на темноту и уродливое серое платье, не было ни малейших сомнений в том, что перед ним стоит леди. Гордо выпрямившись, вскинув упрямый подбородок, на него снова смотрела осуждающим взором миссис Браунли. Только сейчас, увидев ее перед собой, он осознал, как сильно он по ней соскучился. И какую боль она ему причинила своим обманом.
— Вы пришли арестовать меня, милорд? — вежливо осведомилась Клер.
«Будь моя воля, я бы дал тебе пожизненный срок».
— Нет. Но я хотел бы с вами кое-что обсудить. Можно войти?
— Как вам будет угодно.
Она посторонилась, пропуская его, но ее официальный тон ясно говорил, что его визит пришелся некстати.
Пройдя в комнату, Саймон сбросил пальто и положил его на стул, пристроив поверх него цилиндр. Чувствуя, что сейчас начнет вести себя как ревнивый идиот, он стиснул зубы и приказал себе успокоиться. Выяснение отношений не входило в его планы.
Увидев перед входом ее дома знакомый черный экипаж, он спрятался за углом соседнего здания и минут пятнадцать мок под дождем. Холодные капли собирались на полях его цилиндра и ручьями стекали на пальто.
— Кто это был? Мужчина, который ушел?
— Мистер Граймз? Это приятель моего отца.
— Я уже видел вас с этим человеком, — сказал Саймон, имея в виду тот день, когда встретил Клер на площади Пиккадилли. Тогда тоже шел дождь, и мистер Граймз поцеловал ей руку отнюдь не братским поцелуем.
Клер стояла возле незатопленного камина, и Саймон начал наступать на нее.
— Так чей же это приятель: ваш или вашего отца? Она осталась стоять на месте.
— Это допрос? — спросила она, презрительно выгнув бровь. — Тогда отвезите меня на Боу-стрит.
В смятении он запустил пальцы в волосы. Он опять не сдержался и провалил свой план.
— Нет, просто… черт, я не позволю, чтобы к вам прикасался другой мужчина.
В одно мгновение все переменилось. Вероятно, это было даже к лучшему, что он сделал это признание, потому что ее лицо смягчилось и в глазах появилось мечтательное выражение. Правда, это длилось всего секунду, но Саймон порадовался тому, что еще не потерял над ней власти. Этим можно и нужно воспользоваться.
— И это вы говорите мне после того, как обвинили меня в краже драгоценностей леди Хейвенден? — ледяным тоном спросила она.
— Я пришел извиниться за свою ошибку.
— Вот как? И чем же вызваны столь волшебные перемены?
Она скрестила руки на груди и недоверчиво прищурилась. Но, по крайней мере, она приготовилась его выслушать.
— Во-первых, вы не знали, что я являюсь тайным сотрудником Боу-стрит. Поэтому, увидев, как я спрятал записку, вы сделали вполне логичный вывод, что я пытаюсь скрыть улику.
— Икто же украл изумруды? «Подражатель. Больше некому».
— Не знаю, — честно признался он, — но я подключил к этому делу самых толковых сыщиков.
Клер фыркнула, прошла к окну и вернулась обратно.
— Найдите вора, он и есть настоящий Призрак. И мой вам совет: обратите внимание на Уоррингтон-Хаус.
Саймон стиснул зубы. Ему следовало бы помириться с ней, но проигнорировать столь вопиющую ошибку он не мог.
— Клер, я знаю вашего дедушку много лет. Это очень щепетильный, принципиальный человек. Даже если он осуждает вашего отца, он не стал бы ему мстить.
— А мой отец, значит, может мстить? — вызывающе спросила Клер.
Неожиданно она подошла к нему ближе и с мольбой посмотрела ему в глаза.
— О, Саймон, ты не знаешь папу. Он не взял бы даже чужой чернильницы, не то, что бриллиантов. Посмотри, как он живет. — Она обвела рукой крошечную комнату. — Если он и, правда, украл драгоценности, то куда же он потратил деньги?
— Этот вопрос я и сам себе задавал, — признал Саймон. — Я обошел всех ювелиров и скупщиков краденого, и все напрасно. Но для суда будет достаточно и того, что здесь нашли браслет моей матери.
— Ты нашел. — Клер внимательно смотрела на него. — И я уже начинаю думать, не ты ли зачинщик всей этой истории.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Когда-то от рук разбойников погиб твой отец и была серьезно ранена твоя мать. Ты объявил своеобразную вендетту преступному миру. Может быть, это тебе жажда мести затмила рассудок?
Он похолодел. Кто ей сказал? Откуда она знает?
— Эта тема не обсуждается. Я не намерен говорить об этом. Клер посмотрела на него горьким, разочарованным взглядом, потом подошла к входной двери.
— Я вижу, мы зашли в тупик, милорд. Если вам больше нечего мне сказать…
У него гулко забилось сердце. Черт, он совершенно разучился себя контролировать.
— Прости меня, — с трудом проговорил он. — Я не должен был на тебя нападать. Это еще не все. Я должен сказать тебе нечто очень важное. — Он подошел к ней ближе, взял ее за руки и произнес слова, которые не смог бы сказать ни одной другой женщине: — Дорогая, я прошу тебя оказать мне честь и стать моей женой.
Она потрясенно смотрела на него. Ее лицо стало совсем белым. Казалось, прошла целая вечность, когда она, наконец, слабым голосом произнесла:
— Почему? Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой? «Потому что ты нужна мне. Я люблю тебя».
— Потому что ты — внучка Уоррингтона, а я лишил тебя девственности.
Он говорит совсем не то. А как же его стратегия? План?
Клер отошла на середину комнаты и скрестила руки на груди с таким видом, словно ей было крайне неприятно слышать его слова.
— Лорд Уоррингтон не признает меня своей внучкой. Что же касается второго пункта, то я свободно распоряжаюсь собой и сама решаю, кому себя подарить. Я освобождаю вас от всех обязательств.
Саймон приблизился к ней, положил руки ей на плечи и сказал низким бархатным голосом:
— Дело не только в этом, и ты это знаешь. Я без ума от тебя, Клер. Ты околдовала меня с самой первой минуты.
— Ты почти не знаешь меня.
— Я знаю достаточно. Мы прекрасно подходим друг другу. Я не знаю ни одной женщины, которая могла бы сравниться с тобой.
— Мы будем ссориться.
— Зато, какими чудесными будут наши примирения в спальне.
Он провел пальцем по ее губам, и глаза Клер затуманились. Внезапно она отбросила его руку, отступила назад и сказала обвиняющим тоном:
— Но я не соответствую вашему Коду графини. И я не стану жить с человеком, который желает смерти моему отцу.
Саймон выложил последний козырь:
— Если ты выйдешь за меня замуж, Клер, я не буду свидетельствовать против него.
Она замерла, впившись взглядом в его лицо.
