Ферн Майклз - В плену страстей
– Почему? – зарычал Калеб, вспоминая о добрососедских отношениях между краснокожими и белыми, который существовали два года назад.
– А я, черт побери, почем знаю? Кому известно, почему индейцы это делают? Они же дикари и не могут думать как разумные люди, – проворчал Конрад, избегая смотреть Калебу в глаза.
– Я задал вопрос и ожидаю ответа! – Калеб схватил Конрада за шиворот и поставил на ноги, с презрением глядя в глаза старика.
Конрад вдруг почувствовал уважение к решительному капитану. Он был первым белым человеком после бездомного иезуитского священника, что иногда проходил через Сейбрук к долине реки Гудзон, который допустил, что у индейцев есть причины для недовольства. Конрад понимал, почему все были настроены против индейцев. Поселенцы присвоили земли, принадлежащие племени, согнали с них индейцев и, уверенные в своей правоте, самоотверженно защищали их, постоянно живя под угрозой нападения. Этой причины для белых было достаточно, чтобы ненавидеть краснокожих.
И сейчас, когда Калеб спрашивал, почему индейцы выступили против белых, Конрад решил, что он заслуживает ответа.
– Хорошо, капитан ван дер Рис, я скажу, почему между белыми и краснокожими так испортились отношения. Предупреждаю: ответ вам может не понравиться. Во всем виновата Голландская Вест-Индская компания, – Конрад с отвращением скривился и провел рукой по волосам. – Да-да, виноваты мы, практичные голландцы, с нашим «христианским» подходом к аборигенам.
Калеб слушал почти протрезвевшего Конрада, и перед ним начала вырисовываться правдивая, но безрадостная картина.
Впервые прибыв в Новый Свет, компания установила дружеские отношения с индейцами и сумела основать базу в прекрасной гавани у острова Манхэттэн. За сравнительно короткое время процветающая колония Новые Нидерланды со столицей Нью-Амстердам стала одной из самых мощных в Новом Свете. Но два года назад – почти сразу после последнего плавания Калеба в Америку – некий Уотер ван Твиллер был смещен с поста губернатора Новых Нидерландов и местного управляющего компании за недобросовестное исполнение обязанностей. Его место занял человек по имени Уильям Кифт, который оказался более крупным вором и еще худшим управляющим, чем ван Твиллер. Суть торговых отношений нового губернатора с индейцами заключалась в следующем: он вымогал у них «налоги» зерном, украшениями и мехами за якобы предоставляемую защиту.
– Теперь вы понимаете, почему индейцы унесли назад меха и опустошили зернохранилища, – подвел итог Конрад. – Они украли все, чтобы передать этому жирному вору. Я не друг индейцев, но им нужно как-то жить! Это же шантаж чистой воды! Плати – иначе тебя уничтожат. Именно так поставил вопрос наш скромный губернатор.
Калеб покачал головой, пытаясь осмыслить услышанное.
– Индейцы честно добывают пушных зверей, продают меха компании, а затем вынуждены отдавать свой доход Кифту в Нью-Амстердам. Их женщины и дети голодают, и я не виню их за то, что они вынуждены воровать. Мне больно видеть, как индейцы приходят сюда просить еду для своих детей. И если у меня что-нибудь есть, ей-богу, я все отдаю им! И пусть катятся к черту все ваши разодетые бюргеры в Голландии, которые только и ждут получения прибыли. Заплатите мне мое жалование – и место ваше, – заявил Конрад. – Добро пожаловать!
– Кто уполномочил Кифта взимать эти налоги?
– А я почем знаю? – усмехнулся Конрад. – Губернатор не считает нужным делиться со мной своими соображениями. Итак, если вы заплатите, что мне причитается, я передам вам документы.
Калеб отсчитал деньги, лицо его побагровело от гнева. Завтра же он найдет замену Конраду, а затем нанесет неожиданный визит губернатору.
Конрад взял деньги, нырнул под стол, достал оттуда маленький сейф с кипой бумаг по делам фактории[11] и вручил его Калебу, который решил, что просмотрит документы позже, на корабле. Сейчас ему нужно было подумать, как действовать дальше.
Во время своего первого визита в Америку Калеб повел себя мудро. Он установил дружеские связи с вождем племени пикотов и выкурил в знак согласия трубку мира с членами его совета. Их отношения стали настолько теплыми, что, когда Калеб уезжал, вождь предложил ему щедрый подарок – молодую девушку-индеанку. Калебу пришлось очень тактично отказаться и, хитро подмигнув старому вождю, быстро отчалить под слезы Дикого Цветка.
Сейчас же ему рассказали, что пикоты взбунтовались и взяли в заложницы женщин, изъяли свои собственные меха – меха, которые предназначались богатым элегантным леди в Европе. Что-то, помимо налогов, повлияло на решение старого вождя. Тот говорил Калебу, что он мирный человек и хочет дожить свои дни в родной деревне, наблюдая, как молодые индейцы превращаются в настоящих мужчин. Калеб вздрогнул, вспомнив, как однажды слышал, что жители Нью-Амстердама использовали отрубленные головы индейцев для ужасной игры в кикбол на пыльных улицах города. Вождь пикотов тогда с грустью заметил: «Ваш губернатор искренне смеялся. Мы не пошли войной, но отвернулись от него. Посади собаку на цепь или загони в угол – рано или поздно она укусит». Это были единственные угрожающие слова, произнесенные вождем. Неужели прошли те мирные времена? Готовятся ли индейцы к новому нападению? Неужели поведут войну с плохо вооруженными колонистами?
Сейчас самой главной проблемой была компания. Бюргеры заявили Ригану, что хотят видеть Новые Нидерланды самой мощной и богатой колонией во всем Новом Свете и не согласятся на меньшее. Риган послал сына организовать все на месте, и Калеб выполнил приказ, а теперь все достигнутое ранее рухнуло.
Сначала Калеб решил встретиться с губернатором, а затем отправиться вверх по реке – в селение пикотов. Он содрогнулся при мысли об отступниках-индейцах с их смертоносными луками и стрелами. Рука капитана непроизвольно коснулась густых, черных как смоль волос. Он пойдет к индейцам с миром и, если потребуется, возьмет с собой белый флаг с эмблемой компании. Жаль, что он не сможет взять с собой голову мертвого губернатора Кифта, насаженную на копье.
Когда Калеб закрыл за собой дверь, неся на плече сейф с документами, Сейбрук уже окутала темнота. Тут и там разгорались костры, около которых суетились женщины, приготавливая ужин.
Калеб увидел, как Баском ведет своих прихожан к центру поселка (там горел самый большой костер), чтобы помолиться перед ужином. Капитан нахмурился, увидев Сару, идущую рядом с матерью. Он почувствовал легкие угрызения совести, но это длилось недолго, стоило ему только вспомнить, что ложь Сары подтолкнула Рэн покончить с жизнью.
Калеба снова пронзило острое чувство утраты. Рэн… Он был так одинок, горе давило на его плечи тяжким грузом. Как же он будет жить без нее?
