Мэри Бэлоу - Просто волшебство
Больше не было ни легкой болтовни, ни смеха – с ними было покончено. Они сделали свое дело: Сюзанна успокоилась, хотя, только увидев ее сегодня, Питер сразу же понял, что она страдает.
Вскоре разговор прекратился совсем – весь оставшийся путь они проделали молча. Экипаж выехал на дорогу, ведущую в Сидли, затем, свернув, покатил по узкой дороге через лес и наконец остановился перед вдовьим домиком.
Питер помог Сюзанне спуститься из коляски, распряг лошадей и отвел их в стойло. Там он подкинул им корма и проводил Сюзанну в дом.
– Замечательное место, – заметила она.
– Да, – согласился Питер и, взяв Сюзанну под локоть, провел ее в гостиную. – Мне всегда здесь нравилось, наверное, даже больше, чем в главном особняке. Я всегда чувствовал себя здесь как дома.
Гостиная одновременно служила и библиотекой. Несколько высоких шкафов были до отказа забиты книгами. Многие из них Питер запоем читал в детстве. Большой диван и кресла, обтянутые старой кожей, приверженцам последней моды, возможно, показались бы не слишком элегантными, но зато были на редкость удобными.
Питер, не снимая плаща, опустился на колено перед камином и развел огонь.
– Не хотите ли погреть руки? – предложил он.
– Мне нравится здесь, – сказала Сюзанна. Они стояли рядом, почти касаясь друг друга плечами, протянув руки к тонким языкам пламени, которые еще немного – и уверенно взметнутся вверх, набирая силу. – Тут уютно. Думаю, я была бы здесь счастлива.
– В самом деле? – Питер повернул к ней голову. В этот миг он почувствовал, что видит все насквозь, все стало доступно его пониманию. Он знал, что Сюзанна краснеет, хотя ее щеки и без того были уже пунцовыми от холода.
Она, потупившись, сняла капор и развязала завязки плаща, хотя снимать его не стала – так и села, как была, в кресло у камина. Питер, сбросив верхнюю одежду, устроился в кресле напротив.
А ведь все это не совсем прилично, подумал Питер.
Ну и к черту приличия!
– Я рад, что вы все-таки решили прочесть письмо, – сказал он, – и что вы решили сделать это именно в Финчеме. Вам, верно, тяжело было его читать?
Сюзанна, опустив глаза на колени, помассировала виски.
– Я не представляла себе, – проговорила она, – до чего… живым может быть человеческий почерк. Это его рука, и она мне так же знакома, как и его лицо. У меня было такое чувство, будто я вижу его самого за несколько минут до смерти.
Питер промолчал.
– Он любил меня, – снова заговорила Сюзанна. Она подняла на него глаза и опустила руки.
– Конечно, любил.
– Он считал, что его смерть – лучшее, что он может для меня сделать, – продолжила она. – Ему грозило бесчестье, а может, и того хуже, вот он и решился на смерть ради меня. Вы можете вообразить себе что-то более безрассудное?
Глаза Сюзанны наполнились слезами. Она постаралась сдержать их.
– Ну какая, скажите на милость, мне польза от его смерти? – Сюзанна сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. – Оказывается, он позаботился о моем будущем, пообещав мне, что я буду счастлива.
– Позаботился о вашем будущем? – переспросил Питер.
– О, Питер! – воскликнула Сюзанна. – Сегодня в Финчем приезжают мои дедушки и бабушка из Глостершира. Но я их совсем не знаю. Что же мне делать?
Питер представил Сюзанну двенадцатилетней девочкой в Лондоне, пытающейся найти место, потом неимущей ученицей в батской школе, одной-одинешенькой на всем белом свете. Как же не похожа была бы ее жизнь на эту, если б она не сбежала.
Тогда они никогда бы не встретились. Тот случай в детстве не в счет.
– Я на вашем месте не стал бы ничего делать, – отозвался Питер. – Вот встретитесь с ними, а дальше пусть все идет своим чередом. Они ведь ваша родная кровь.
– Я боюсь, – призналась Сюзанна. – Как это глупо! – Она устроилась в кресле поудобнее.
– Имейте в виду: подъезжая нынче к Финчему, они тоже робеют, – заметил Питер.
– Я об этом не подумала, – сказала Сюзанна. – Вы правда так считаете?
– Если они глубокой зимой решились на такое дальнее путешествие лишь затем, чтобы встретиться с вами, то это несомненно, – ответил Питер.
– О! – Сюзанна закрыла глаза.
Оставив на некоторое время Сюзанну, Питер принялся ворошить угли в камине, стараясь поправить огонь. Вверх с треском взметнулось облако искр.
– Они его выгнали, – сказала Сюзанна, не открывая глаз. – Он влюбился в жену брата, которого убил в драке. Но она последовала за ним, и они поженились.
– Ваша мать? – спросил Питер, снова усаживаясь.
– Да, – кивнула Сюзанна. – Это, наверное, была очень большая и мучительная любовь. Любовь, которую постоянно сопровождало чувство вины. Не знаю, были ли они хоть одну минуту счастливы.
Возможно, и нет. Уильям Осборн, каким запомнил его Питер, бесчувственным мужланом не казался.
– Он написал, – продолжила Сюзанна, – что моя мать заплатила за все по самой высокой цене. Она умерла, давая мне жизнь, а теперь пришла его очередь.
– Но почему? – недоумевал Питер. – Почему это случилось только через двенадцать лет?
Питер подумал, что Сюзанна не ответит, и настаивать не собирался: ведь это ее история, и он не имеет на нее права. Однако Сюзанна после паузы все же ответила.
– Именно тогда раскрылась его тайна, – сказала она. – Его шантажировали, грозя разоблачением, а потому отец незадолго до случившегося сам все рассказал сэру Чарлзу. Но тогда она… но тогда эта особа задумала окончательно уничтожить отца любыми средствами, распространяя о нем небылицы, в которые, узнав о его прошлом, люди наверняка поверили бы.
Очень похоже на месть отвергнутой женщины, подумал Питер. К тому же Сюзанна проговорилась, с ее языка сорвалось слово «она», которое та, опомнившись, заменила на более нейтральное «особа». Быть может, он хотел утешиться в объятиях другой женщины, и это стоило ему жизни.
«Ему грозило бесчестье, а может, и того хуже», – сказала она. Хуже?
Уж не в надругательстве ли над женщиной его хотели обвинить?
– Я только сейчас поняла, – заговорила Сюзанна, – как тяжело пришлось моим родным: один из моих дедушек и бабушка в течение двенадцати лет потеряли двух сыновей, а другой дед лишился дочери.
– А потом, – продолжил Питер, – они потеряли и вас.
– Теодор сказал, – проговорила Сюзанна, – что они меня искали, но безуспешно.
Она закрыла лицо руками.
Несколько мгновений спустя Питер увидел, что она не плачет, хотя едва сдерживает слезы. Он поднялся со своего места, подошел к ней и, еще сам не понимая, что собирается делать, сгреб ее в объятия, продев руки под ее плащом. Затем он сел на диван и усадил ее к себе на колени, пригнул ее голову к своему плечу, и она, зарывшись в него лицом, которое по-прежнему закрывала руками, зарыдала.
