Робин Хэтчер - Любовь жива
Глава 32
Мелкие колечки черных кудрей прилипли к ее лицу. Промокший от пота край корсажа неприятно натирал кожу. Тэйлор держала руку умирающего и очень хотела, чтобы гром пушек и винтовочная пальба прекратились хоть на некоторое время, чтобы этот несчастный мог умереть в мире. Но даже если бы перестали стрелять, тихо все равно не стало бы. Весь двор заполнили уставшие, голодные, раненые люди, многие из них стонали от боли. Карета скорой помощи стояла у ворот, и Филип помогал тяжело раненным садиться в повозку. Его лицо, осунувшееся и изможденное, не отличалось от других лиц и, как заметила Тэйлор, от ее лица тоже. Все они валились от усталости и испытывали неимоверное чувство голода. Мэрили принесла ведро воды и стала разливать по подносимым ей чашкам.
— Миссис, — услышала Тэйлор, как кто-то позвал Мэрили, — нет ли у вас хоть кусочка хлеба для этого несчастного парня? Он совсем плох.
— Я сожалею, извините… — прошептала Мэрили в ответ.
Мима сидела в тени крыльца. У ее ног, как всегда, находилась Бренетта, которая во все свои огромные глаза смотрела на происходящее. На руках Мима держала трехнедельного Филипа Беллмана-младшего.
Рука солдата напряглась, и глаза Тэйлор вернулись к нему. Его глаза расширились от боли и ужаса перед смертью. Он застонал, и этот стон заставил Тэйлор содрогнуться. Парень тут же затих, и она поняла, что дух его отошел. Тэйлор освободила свои пальцы от его мертвой хватки и закрыла лицо несчастного мокрым от слез платком. Потом она встала и пошла к другому раненому.
Каждый день она умоляла Филипа увезти их из Атланты. Солдаты продвигались, преодолевая оборону за обороной южан все ближе и ближе, и семья за семьей бежали из города. Но Филип упорно оставался в доме Мэйсонов.
— Мы сейчас нужны здесь, — говорил он женщинам. — Это все, что мы теперь можем сделать для Конфедерации.
За маем пришел июнь, который потом уступил место июлю. Все больше и больше раненых прибывало в Атланту. Уже более месяца Тэйлор в госпиталь не ходила. Она была слишком занята уходом за ранеными, переполнявшими комнаты дома Мэйсонов. Теперь даже двор так забит ими, что яблоку негде упасть. Она направилась к человеку, прислонившемуся к старому дубу.
— Миссис?
— Да, — вздохнула она.
— Извините за беспокойство, миссис. Я знаю, вы очень устали, но… Извините, если я покажусь бестактным, но, думаю, что узнал ваш голос, когда вы разговаривали с кем-то минуту назад.
Тэйлор пристально посмотрела на грязного и, как она теперь только поняла, слепого офицера. Изможденное лицо и густые волосы о чем-то напоминали ей, что-то в этом человеке показалось ей знакомым.
— Извините, — сказала она, — я не…
Его рука оторвалась от дерева.
— Миссис Стоун, не так ли?
— Да, я — миссис Стоун.
— Адейр, миссис. Ричард Адейр.
— Лейтенант Адейр? — изумленно вскрикнула она.
Он протянул руку в направлении ее голоса, и она взяла ее, крепко пожав.
— Как вы, миссис Стоун?
— Я… у меня все хорошо.
Она чуть было не спросила, как он, но остановила себя, взглянув еще раз на его пустые глазницы.
— Миссис Стоун, я знаю, что не имею на это права, но мне было бы так приятно, если б вы могли называть меня Ричардом.
Она сжала его пальцы:
— Конечно, Ричард. Разве среди всего, что творится вокруг нас, имеют значения какие-то правила и нормы этикета? Я удивлена, что вы запомнили мой голос.
— Миссис, можете верить, можете не верить, но нет ничего на свете, что заставило бы меня забыть ваш голос и ваше прекрасное лицо. Никогда, покуда я жив.
— Вы очень добры, лейтенант Адейр… Ричард. Я знаю, что вы очень устали, прошу вас, пожалуйста, садитесь.
Он подчинился ей, снова положив свои пальцы на ствол дерева.
— К сожалению, я могу вам предложить только воды. Другого здесь ничего нет.
— Я знаю, миссис. Уже нигде нет ничего съестного. Но попить я действительно хотел бы.
Тэйлор поискала глазами Мэрили, но той нигде не было видно. Ведро одиноко стояло на крыльце. Мима и дети также оставили свой наблюдательный пост. Наверное, Мэрили пошла в дом покормить маленького Филипа, решила Тэйлор.
Она шла через двор и, с прискорбием глядя на весьма печальную картину, закрыла уши. «Господи, — шептала она, — когда же все это кончится, чтобы не слышать ни стонов, ни гула орудий…» Она обнаружила ведро пустым и позвала Элли, чтобы та наполнила его. Сама же упала в кресло-качалку и смежила веки.
— Помоги нам Бог, — тихо произнес Филип, положив свою руку на ее плечо.
Она не услышала его приближения. Не открывая глаз, Тэйлор спросила:
— Когда это все кончится, Филип?
— Не знаю. Я не знаю, Тэйлор.
Теперь, когда газеты в Атланте перестали выходить, невозможно было получить хоть какую-то информацию, заслуживавшую бы доверия. Сражение идет уже в десяти милях отсюда, и вряд ли южанам удастся сдержать натиск.
— Миссис Стоун, вот вода, — позвала Элли.
Тэйлор открыла глаза и заставила себя встать. Она посмотрела на уставшего Филипа и поняла по его красному лицу, что он еще болен и что приступы лихорадки могут начаться в любой момент.
— Иди в дом, Филип.
— Нет, Тэйлор, пока я могу хоть чем-то помочь…
Она поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно.
— Пойдемте, Элли, — сказала она и стала пробираться через лежащих и сидящих повсюду людей.
Ричард Адейр терпеливо ожидал там, где остался. Если он и научился чему-нибудь за последние весну и лето, так это терпению. После той внезапной вспышки и последовавшего за ней мучительного ожога, погрузившего его во тьму, Ричард привык надеяться на незнакомых людей. Но Тэйлор не была ему незнакомой. Он не лгал: ее лицо, ее голос, даже ее шаги так ясно виделись и слышались ему, словно они встречались только вчера. С тех пор она жила в его памяти, и ему было грустно думать, что он встретил ее только раз, накоротке, пока выполнял свое неблагодарное поручение. Он ничего не знал о ней, но по какой-то причине она стала тем светлым пятном в его жизни, которое постоянно он хранил в себе. Через холодную зиму, через крайне унизительные отступления, через дожди и грязь, через страх и смерть — он нес с собой ее незабываемый образ. Он завидовал Джеффри Стоуну, который, хотя и погиб, но имел счастье быть ее мужем. Он, Адейр, умер бы счастливым, если б он мог еще раз увидеть ее лицо, если бы он смог подержать ее в своих объятиях и поцеловать ее красивые губы. Он думал так, не обращая внимания ни на когтями рвущий его нутро голод, ни на болезненные иглы, которые постоянно кололи его глаза. Он понимал, что мечты его глупые, но они так помогали ему…
— Ричард!
Он был тих и недвижим. Тэйлор уже подумала, что он умер. Когда он шевельнулся на голос, вздохнула с облегчением.
