Гэлен Фоули - Принцесса и воин
— Полагаю, что именно отсюда король Константин обычно обращался к своему народу, — шепотом сказал Блейк.
Она подошла к перилам с облупившейся позолотой и немного помедлила, окинув взглядом свое слишком простое дорожное платье. Но потом ее миловидное личико стало суровым — она, как видно, напомнила себе, что не внешние атрибуты делают королеву.
Гейбриел затаил дыхание, когда она вышла на балкон, по-хозяйски положила руки на пыльные перила и окинула решительным взглядом собравшуюся внизу толпу. Если у нее и был страх, то она скрывала его.
Ясно было одно: настал момент, когда решалась ее судьба. Он вместе с неуправляемой толпой ждал ее первых слов.
. — Народ Кавроса! — громко выкрикнула она. — Я София, дочь Константина!
Толпа молчала, ожидая, что она скажет дальше.
— Мы расстались много лет назад. Я знаю, какие страдания вам пришлось пережить. Будучи ребенком и находясь далеко от вас, я страдала вместе с вами. Вы знаете, какие утраты мне пришлось понести, а я знаю о ваших утратах.
Наши враги убили моего отца, вашего короля. Убили его первенца, принца Георгиоса. А когда их место должен был занять мой брат, принц Кристос, убили и его. Когда я убедила наших британских друзей передать трон мне, чтобы я могла служить вам, наши враги попытались уничтожить и меня. Но им это не удалось! — выкрикнула она.
Толпа заволновалась, кто-то закричал, поддерживая ее.
У Гейбриела пробежал мороз по коже.
Люди сразу же затихли, когда она подняла руку. Казалось, они с благоговением уловили хорошо распознаваемую нотку в ее голосе.
— Они пытаются разделить нас с вами, — убедительным тоном продолжала она. — Разделить вас. Мой народ, не позволяйте им сделать это. Я умоляю вас… — начала было она, но остановилась. — Я приказываю вам как ваша законная королева сохранять спокойствие, подчиняться закону и перестать нападать друг на друга. Справедливость восторжествует.
Из толпы послышались скептические замечания.
— Вы должны набраться терпения, — продолжала София. — Поверьте, что теперь, когда мы снова вместе, наша страна может начать возрождаться. К нам идет помощь от многих друзей. Я прошу вас дать мне возможность доказать вам, что я умею держать свое слово. Мы победим!
София удалилась с балкона под одобрительные возгласы толпы. Она дрожала и была очень бледна.
Гейбриел смотрел на нее в изумлении.
Отец Нектариос, сохранивший присутствие духа, предложил стул, чтобы она могла присесть.
— Великолепно, дорогая моя, — похвалил ее старик. — Ни один из твоих братьев не смог бы сказать лучше.
Она положила руку на подлокотник и опустила голову.
— Оставьте меня, — сказала она.
Почтительно подчинившись, все удалились. За период между их выходом с базы и прибытием во дворец собралась довольно большая толпа сопровождающих. Гейбриел и сам не знал, откуда появились все эти священники, солдаты и придворные, но все они подчинились ее желанию. Он немного помедлил, зная, как ей сейчас тяжело.
— Мне тоже уйти? — тихо спросил Гейбриел. Он страшно гордился ею и был готов успокоить ее и подставить крепкое плечо.
Но она, холодно взглянув на него, сказала:
— Особенно тебе.
Страна не могла умереть. Она могла быть искалечена, разодрана на части, распродана, оккупирована, но продолжала жить. Именно поэтому София когда-то решила отдать свое сердце Кавросу.
Теперь она встретилась со своим объектом любви. Она обратилась к своему народу и надеялась, что произвела хорошее впечатление. Завтра она отправится в поездку по стране.
К сожалению, теперь она знала, что этой любви никогда не будет достаточно, чтобы сделать ее счастливой. Только Гейбриел Найт мог помочь ей. В ту ночь, лежа без сна в королевской опочивальне, она прислушивалась к приглушенному рокоту прибоя, разбивающегося о скалы, и с трудом удерживала себя, чтобы не пойти к нему.
Ей безумно хотелось этого.
Но это лишь продлило бы ее страдания, когда он покинет ее, чтобы выполнить свое предназначение.
Увы, в конце концов, совсем потеряв голову, словно Клеопатра от любви к своему красивому воину, София не смогла себя остановить.
Ведь любой день мог оказаться последним для них?
Когда она появилась в дверях в одной белой сорочке, Гейбриел лежал в постели. Она молча подошла к нему.
Он подвинулся на несколько дюймов, освобождая ей место, и приподнял уголок покрывала, чтобы она могла нырнуть к нему. Но вместо того чтобы лечь рядом, она взобралась на него и, даже не поздоровавшись, впилась в его губы страстным поцелуем.
Она дрожала. Он не мог бы сказать с уверенностью, от страсти ли это было или от гнева, но его тело отреагировало на ее близость беспомощным желанием, хотя в глубине души он чувствовал, что ее одолевают противоречивые эмоции. Он понимал ее. Он тоже лежал без сна и думал только о ней. Когда его руки скользнули по прохладной шелковистой коже ее плеч, ему стало ясно одно: он принадлежит ей и она может делать с ним все, что заблагорассудится.
И она сделала то, что хотела.
Она схватила его уже возбужденный член, как будто твердо знала, что он принадлежит ей и она берет свое, и направила внутрь своего тела, как это было, когда они ночевали в гостинице. Гейбриел с замиранием сердца следил за ее манипуляциями. Когда он оказался глубоко внутри ее, она запрокинула голову и посмотрела в потолок, постепенно освобождаясь от гнева. Он услышал, как она всхлипнула.
Он притянул ее к себе и заключил в объятия.
— Я не могу… — произнесла она, пытаясь вырваться.
— Тсс, — прошептал он, завладел ее губами и поцеловал самым нежным поцелуем, на который был способен, надеясь таким образом хотя бы отчасти показать ей свою любовь, страсть и преданность, потому что был недостаточно красноречив, чтобы передать все это словами.
София обвила руками его шею и позволила уложить себя на спину. Потом он стал ласкать ее — медленно, со всей той нежностью, которую должен был проявить в ту безумную ночь, когда она отдала ему свою девственность.
Наконец, выгнувшись ему навстречу, она достигла вершины наслаждения и слезы брызнули из ее глаз. Гейбриел, глаза которого тоже увлажнились от слез, осыпал ее поцелуями.
— Я люблю тебя, — выдохнул он. Она прижалась к нему еще крепче.
— Я всегда буду любить тебя, — сказала она дрожащим шепотом.
Но она не осталась с ним на ночь. Перед рассветом София встала с кровати и бесшумно скользнула прочь, словно привидение в своем белом одеянии.
Он приподнялся на локтях, наблюдая за ней. Плоть его была удовлетворена, но ему все равно необходимо было чувствовать ее рядом.
