Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
Итак, он гордо вышагивал по галерее, держа в руке эбеновую трость с золотым набалдашником, и обменивался шутками с двумя принцессами, шедшими справа и слева: Генриеттой Английской и молодой герцогиней Энгиенской. Сегодня официальная фаворитка Луиза де Лавальер не принимала участия в прогулке. Его Величество не выказывал недовольства по этому поводу. Бедная девушка становилась все менее и менее привлекательной. В приватной обстановке государь пока еще находил в ней некоторую прелесть. Но сейчас, в это прекрасное утро, в пышном великолепии Версаля бледность и худоба мадемуазель де Лавальер казалась бы особенно заметной. Поэтому она и жила в некотором уединении, а король время от времени навещал ее и осведомлялся о здоровье…
Утро действительно было необыкновенным, а Версаль — потрясающим. И уж не сама ли богиня Весны шла навстречу королю, приняв облик прекрасной незнакомки?.. Вокруг нее сиял солнечный ореол, а драгоценности струились по ее платью, как розовые капли утренней росы…
Анжелика сразу решила, что, повернув назад, она будет выглядеть по меньшей мере глупо. И поэтому продолжала идти вперед, постепенно замедляя шаг, с каждым мгновением ощущая свое бессилие и неспособность противостоять судьбе. Порой такое чувство возникает во сне. Она шла, как в тумане, и видела одного лишь короля. Она смотрела на него так пристально, как будто ее взгляд притягивало магнитом. Молодая женщина и хотела бы опустить глаза, но была неспособна сделать это. Сейчас она находилась так близко к королю, как когда-то в темной комнате Лувра, где они встретились лицом к лицу, и то страшное воспоминание вытеснило из ее сознания окружающую действительность.
Она даже не понимала, какое зрелище являет собой: одна в центре галереи, освещенная солнцем, в роскошном наряде, поражающая своей распустившейся красотой и странным, одухотворенным выражением лица.
Людовик XIV остановился, а за ним остановились и все придворные. Лозен, с первого взгляда узнавший Анжелику, прикусил губу и, предвкушая удивительную сцену, спрятался за спинами присутствующих. Сейчас все увидят нечто удивительное!
Со всей возможной любезностью король снял шляпу, украшенную перьями цвета пламени. Красота незнакомки взволновала его, как поразила и та спокойная смелость, с которой она смотрела на него огромными изумрудными глазами. Она нисколько не рассердила его, а напротив, очаровала. Кто она?.. Почему он не замечал ее раньше?..
Между тем, повинуясь бессознательному порыву, Анжелика присела в глубоком реверансе. Почти коленопреклоненная, она не спешила подниматься. Но поднявшись, все так же неотрывно смотрела на лицо короля. Сама того не желая, она смотрела на него с некоторым вызовом.
Король был поражен. Было что-то необычное в поведении этой дамы, как и в немом изумлении придворных. Людовик огляделся, слегка нахмурил брови.
Анжелике показалось, что она сейчас упадет в обморок. Ее руки, замершие на складках платья, дрожали. Силы оставили ее, она чувствовала себя потерянной.
Но в это мгновение кто-то взял Анжелику за руку и сжал ее пальцы так, что она едва не закричала от боли. Рядом раздался спокойный голос Филиппа:
— Сир, Ваше Величество, окажите мне честь и позвольте представить мою супругу, маркизу дю Плесси-Бельер.
— Вашу супругу, маркиз? — переспросил король. — Удивительная новость. Я, разумеется, слышал какие-то разговоры касательно вашей женитьбы, но ожидал, что вы сообщите мне об этом событии лично…
— Сир, подобная безделица показалась мне недостойной вашего внимания.
— Безделица? Женитьба?! Остерегайтесь, маркиз, как бы вас не услышал господин Боссюэ! И наши дамы! Клянусь святым Людовиком, сколько я вас знаю, маркиз, столько задаюсь вопросом, из какого теста вы сделаны. Известно ли вам, что ваша скромность в общении со мной почти оскорбительна!
— Сир, я огорчен, что Ваше Величество подобным образом расценили мое молчание. Но мне данное событие показалось совершенно незначительным!
— Сейчас же замолчите, месье. Ваше легкомыслие переходит все границы, и я больше не желаю вас слушать, так как вы ведете столь неподобающие речи в присутствии этого прелестного создания — вашей жены. Право, вы как были солдафоном, так им и остались. Мадам, что вы думаете о вашем супруге?
— Я пытаюсь привыкнуть к нему, сир, — ответила Анжелика, которая во время этого диалога немного пришла в себя.
Король улыбнулся.
— Вы — разумная женщина. И, более того, вы очень красивая женщина. Обычно эти два качества плохо уживаются вместе! Маркиз, я прощаю тебя только из-за твоего отличного выбора… и этих прекрасных глаз. Зеленые глаза… Редкий цвет, мне не часто представляется случай восхищаться такими глазами. Зеленоглазые женщины…
Государь внезапно замолчал, на секунду задумался, а затем внимательно вгляделся в лицо Анжелики. Улыбка исчезла с его лица, и он застыл, словно пораженный громом. Людовик XIV начал стремительно бледнеть на глазах у сначала озадаченных, а затем испуганных придворных. Метаморфоза не ускользнула ни от кого, так как король отличался румяным цветом лица и его хирург был вынужден часто пускать государю кровь. За несколько мгновений король стал таким же белым, как жабо его платья, хотя ни одна черточка в его лице не дрогнула.
Растерявшаяся Анжелика вновь взглянула на короля, и вновь самым вызывающим образом. Так иногда смотрят виноватые дети, понимая, что наказание неизбежно.
— Вы южанка, мадам? — с внезапной резкостью спросил король. — Из Тулузы?..
— Нет, сир, моя жена родом из Пуату, — незамедлительно ответил Филипп. — Ее отец — барон де Сансе де Монтелу, чьи земли находятся в окрестностях Ньора.
— О, сир, спутать пуатевинку с южанкой! — воскликнула Атенаис де Монтеспан, заливаясь хрустальным смехом. — Как можно, сир!..
Красавица Атенаис, уже ощутившая особое расположение короля, могла позволить себе столь дерзкое высказывание, и ей удалось разрядить обстановку. К королю вернулся естественный цвет лица. По-прежнему прекрасно владея собой, он внимательно взглянул на Атенаис.
— Это правда, уроженки Пуату отличаются особым обаянием, — вздохнул он. — Но остерегайтесь, мадам, как бы господину де Монтеспану не пришлось помериться силами со всеми гасконцами, что находятся в Версале. Ведь эти господа могут возыметь желание отомстить за оскорбление, нанесенное их дамам.
— Оскорбление, сир? Это не входило в мои намерения. Я всего лишь хотела сказать, что привлекательность и тех, и других одинаково велика, просто их невозможно спутать. Пусть Ваше Величество простит мне мое скромное замечание.
