Кэролайн Линден - Желание джентльмеена

– Все, довольно, – прервал Маркус, и Лили поспешила удалиться.

Ханна долго смотрела вслед служанке: ей очень хотелось верить, что она поступила правильно. Лили обманула ее, но ведь она сама тоже долго притворялась герцогиней Эксетер; имеет ли она после этого право осуждать других за ложь? К тому же Лили фактически спасла ее дочь, поэтому Ханна не хотела лишать ее свободы.

Повинуясь душевному порыву, она обернулась к Маркусу:

– Спасибо тебе.

Он поднял бровь.

– За что?

Ханна улыбнулась.

– Ты знаешь.

Маркус усмехнулся.

– Вероятно, ты имеешь в виду прошлую ночь…

– Вот негодник! – Ханна рассмеялась. – Вовсе не за это, а за то, что отпустил Лили с миром.

Герцог пожал плечами.

– Бентли дурачил куда более проницательных людей; я и сам никогда бы не заподозрил, что он способен придумать такую схему, тем паче привести ее в исполнение. Так что пусть в тюрьме гниет Бентли, а не девушка, которая поверила в красивую сказку.

– Ты прав, но все равно спасибо.

С минуту герцог молчал, потом уголки его губ дрогнули.

– У тебя очень доброе сердце. Редли, Дэвид, Лили… Всем ты даруешь прощение.

– Перестань! – Ханна покачала головой.

– Даже мне. – Голос Маркуса стал серьезным, и Ханна вскинула на него взволнованный взгляд. – Вначале я был с тобой ужасно груб, и теперь прошу простить меня.

– Чего уж тут, я тоже ведь не сахар.

Ханне невольно вспомнилось все, что она наговорила Маркусу и что о нем думала прежде. Хотя, как правило, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило выходить из себя и давать волю гневу.

– Со мной тогда нельзя было иначе. – Маркус вздохнул. – Я даже рад, что ты ко мне не подлизывалась.

Ханна недоуменно захлопала ресницами.

– Тогда бы я решил, что ты хочешь стать настоящей герцогиней. После истории с Сюзанной… – Он смущенно отвел глаза. – Я привык, что все женщины лгут, чтобы добиться желаемого. Если бы ты была ко мне добра, я решил бы, что ты играешь, хочешь, чтобы я растаял от нежности и попал в твои сети.

Ханна осуждающе покачала головой:

– Не понимаю я этих лондонских дам!

– Я тоже, – охотно согласился Маркус.

В это время раздался стук в дверь, в комнату вошла Розалинда.

– Я поговорила с Селией, а Молли сладко спит. Ну как, все утряслось?

Маркус переглянулся с Ханной, и она улыбнулась. Действительно, похоже, все наконец пришло в норму, братья-близнецы помирились, Бентли и его сообщники угодили за решетку, а с Дэвида сняли все обвинения. Молли мирно посапывает под боком у Селии, и никто серьезно не пострадал.

– Видишь ли, Розалинда, – медленно произнес Маркус, – нам осталось решить один жизненно важный вопрос.

– Какой еще вопрос? – Ханна встревоженно взглянула на мужа. – Неужели Дэвид?..

– Нет, к Дэвиду это не имеет ни малейшего отношения. Просто я должен сделать одну вещь, требующую осторожности и такта.

Вдруг Розалинда лучезарно улыбнулась и захлопала в ладоши.

– Ах, Маркус! Разве ты еще не… Так чего же ты ждешь?

– Жду, когда ты закроешь за собой дверь, – насмешливо произнес герцог.

Не задавая больше вопросов, Розалинда вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь.

У Ханны пересохло во рту; она не осмеливалась поднять глаза.

– Я не должен был говорить того, что сказал сегодня вечером в карете, – осторожно начал Маркус. Боже праведный! Тогда герцог, по сути, признался ей в любви. Неужели теперь он отказывается от своего признания?

– Тогда было не время и не место, – продолжил он. – Я не должен был говорить…

Маркус осекся.

– Когда же ты собирался это сказать? – тихо спросила Ханна и едва услышала себя: так громко стучало в ее груди сердце.

Маркус повертел в руках лист бумаги.

– Сегодня. Я хотел накрыть ужин на двоих у себя в комнате, а потом… – Он улыбнулся и развернул особое разрешение на брак. – Я всегда любил строить планы, но с тех пор, как в моей жизни появилась ты, ничто не выходит, как задумано.

– Да, – прошептала она. – Я тебя понимаю.

– Неужели?

– Поверь, жизнь в Лондоне многому меня научила.

Маркус чуть усмехнулся.

– Я надеюсь научить тебя еще большему.

– А я постараюсь быть прилежной ученицей, – улыбнулась Ханна.

Неожиданно Маркус обнял ее за талию, подхватил и усадил на стол.

– Для этого я должен буду преподать тебе еще много уроков, – сказал он и взял ее лицо в свои большие ладони.

Ханна заглянула ему в глаза – они лучились тем теплым светом, к которому она была так неравнодушна.

– Надеюсь. Я сама хочу, чтоб уроков было как можно больше.

Шутливое выражение внезапно исчезло с лица герцога; теперь на нем читалась такая любовь и нежность, что у Ханны защипало глаза от подступивших слез.

– Я думаю… – нерешительно начал он. – Пожалуй, теперь самое время кое-что сказать. Я люблю тебя, Ханна Джейн Престон, как никогда никого не любил, и я хочу, чтобы ты стала моей герцогиней и моей законной супругой.

Он умолк, затем прибавил:

– Конечно, если ты не против.

– Все это просто чудесно, – Ханна вздохнула, – но беда в том, что у меня нет приданого.

– Зачем тебе оно? – удивился Маркус.

– А еще у меня нет положения в обществе, – продолжила Ханна. – Надо мной в городе все смеются из-за моих веснушек и деревенских привычек.

– Никто не осмелится… – начал было герцог и вдруг замолчал.

Он начал понимать, к чему она клонит.

– Если пройдет слух, что я влезла на крышу и разбросала фамильный жемчуг Эксетеров, со мной перестанут разговаривать лондонские дамы. – Ханна, покосившись на Маркуса, заметила, что уголки его губ тронула едва заметная улыбка.

– Тогда мы больше не будем тратить время на все эти глупые приемы и балы. В любом случае теперь я чаще стану бывать дома по вечерам, – твердо сказал он.

– Вот так уже лучше, а то у меня здесь совсем нет друзей. Не думаю, что нас хоть куда-нибудь пригласят.

– Гм… – Маркус обхватил ее за бедра и наклонил к столу.

– Что ж, тогда я буду твоим другом, – прошептал он. – И весьма… близким.

Он склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался.

– Но ты позабыла упомянуть еще одно свое качество.

Теперь пришел черед Ханны недоуменно хлопать глазами. Маркус нежно взял ее руку, положил ладонь себе на грудь, а сверху прикрыл ее своей рукой, и Ханна почувствовала ритмичные удары его сердца.

С минуту они молча смотрели друг на друга, и тут Ханна почувствовала, что в который раз влюбляется в выразительное лицо мужа.

– Да, – прошептала она. – Мне чрезвычайно лестно, что ты так ценишь его.

Маркус сильнее сжал ее руку.

– Скажи, ты способна полюбить надменное, бессердечное чудовище?