Лиза Клейпас - Искушай меня в сумерках
– Ты зачаровываешь меня, – прошептал Гарри, нежно играя прядями ее волос. – В твоей душе есть загадки, для обнаружения которых потребуется целая жизнь... и я хочу познать каждую из них.
Никто и никогда не называл ее прежде загадочной. И хотя Поппи и не думала о себе в таком качестве, ей определенно это понравилось.
– Но я не такая совсем уж загадочная, правда?
– Конечно, такая. – Улыбаясь, он поднял ее руку и прижался губами к нежной чаше ладони. – Ты же женщина.
На следующий день Поппи ушла гулять с Беатрис, в то время как вся остальная семья разбрелась по своим делам: Уин с Амелией отправились навестить больную подругу в деревне, Лео и Меррипен встречались с предполагаемым арендатором, а Кэм уехал на лошадиные торги в Саутгемптон.
Гарри устроился в библиотеке с подробным отчетом Джейка Валентайна. Наслаждаясь тишиной и покоем – редким удовольствием в доме Хатауэйев, он приступил к чтению. Однако скрип половицы отвлек его внимание, вынудив взглянуть на дверь.
На пороге с книгой в руках стояла покрасневшая Кэтрин Маркс.
– Прости меня, – пробормотала она. – Я не хотела тебя потревожить. Я просто решила вернуть книгу, но...
– Заходи, – тут же отозвался Гарри, поднимаясь с кресла. – Ты не помешала.
– Я только на минутку, – она поспешно направилась к книжному шкафу, поставила томик на место и замерла, бросив взгляд на Гарри. Свет из окна отражался в стеклышках ее очков, скрывая глаза.
– Останься здесь, если хочешь, – сказал Гарри, чувствуя необъяснимую неловкость.
– Нет, спасибо. Сегодня замечательный день, и я подумала, что, может, мне стоит прогуляться по саду или... – Она замолчала и неопределенно пожала плечами.
Господи, как же стесненно они чувствовали себя в компании друг друга. Гарри мгновение пристально разглядывал девушку, раздумывая, что ее беспокоит. Он всегда не знал, что делать с Кэтрин, своей нежеланной единокровной сестрой, какое место в своей жизни ей отвести. Он никогда не хотел заботиться о ней, и, тем не менее, его тянуло к ней, она волновала его, сбивала с толку.
– Мы можем прогуляться вместе? – спросил он хрипло.
Девушка удивленно моргнула. После продолжительного молчания она ответила:
– Если желаешь.
Они вышли в маленький, окруженный живой изгородью садик, усеянный белыми и желтыми нарциссами. Щурясь от яркого солнца, они двинулись по посыпанной гравием дорожке.
Кэтрин бросила на него непонятный взгляд, в дневном свете ее глаза напоминали опалы.
– Я совсем не знаю тебя, Гарри.
– Ты, возможно, знаешь меня настолько, насколько и все остальные. – Отозвался Гарри. – За исключением Поппи, разумеется.
– Нет. – Настойчиво повторила Кэтрин. – То, каким ты был последнюю неделю... Я никогда не ожидала от тебя подобного. Привязанность, которая, кажется, возникла у тебя к Поппи... Я нахожу ее совершенно удивительной.
– Это не игра.
– Знаю. Я вижу твою искренность. Просто до свадьбы ты заявлял, что не имеет значения, принадлежит сердце Поппи мистеру Бэйнингу или нет, до тех пор...
– Пока мне принадлежит все остальное, – закончил Гарри, улыбнувшись в презрении к самому себе. – Я был заносчивой скотиной. И я прошу прощения, Кэт. – Он сделал паузу. – Сейчас я понимаю, почему ты так стремилась защитить от меня Поппи и Беатрис. Всех их. Они – лучшее отражение понятия "семья", какое ты когда-либо знала.
– Или ты.
Наступила неловкая тишина, после которой Гарри заставил себя признать:
– Или я.
Они остановились возле скамьи, стоящей у дорожки, и Кэтрин села.
– Присядешь? – она жестом показала на место возле себя.
Вынужденно он присел на скамейку, наклонившись вперед и упершись локтями в колени.
Их молчание казалось странным общением двух людей, желающих хотя бы какой-нибудь близости, но не знающих, как ее достичь.
Гарри решил начать с правды. Сделав глубокий вдох, он резко произнес:
– Я никогда не был добр к тебе, Кэт. Особенно, когда ты нуждалась в этом больше всего.
– Я бы поспорила с этим, – ответила она, удивив собеседника. – Ты выручил меня в весьма неприятной ситуации и предоставил возможность роскошно жить, не ища работы. И ты никогда не требовал ничего взамен.
– Я должен тебе намного больше. – Гарри пристально взглянул на сестру, отмечая насыщенный золотистый блеск волос, маленький овал лица, фарфоровую чистоту кожи. Хмурая гримаса заставила его свести брови. Отведя взгляд, он потер шею.
– Ты чертовски похожа на нашу мать.
– Сожалею, – прошептала Кэтрин.
– Нет, сожалеть не нужно. Ты красива, как и она. И даже больше. Но, порой, очень трудно видеть сходство и не вспоминать... – Он напряженно вздохнул. – Когда я узнал о тебе, то испытал негодование, потому что ты провела с ней намного больше времени, чем я. И только позднее понял, что счастливчиком оказался именно я.
Горькая улыбка коснулась губ Кэтрин.
– Думаю, никого из нас нельзя обвинить в излишнем везении, Гарри.
Он ответил безрадостным смешком.
Они продолжали сидеть в тишине и молчании, рядом, но, не касаясь друг друга. Они оба выросли, не зная, как дарить или получать любовь. Мир преподал им уроки, которые лучше было бы оставить неизученными. "Иногда жизнь становится неожиданно щедрой на свои дары, – задумался Гарри. – Доказательством тому является Поппи".
– Хатауэйи оказались для меня подарком судьбы, – сказала Кэтрин, словно читая его мысли. Она сняла очки и протерла стеклышки краешком рукава. – Последние три года жизни с ними... дали мне надежду. Я словно исцелилась.
– Я рад этому, – тихо отозвался Гарри. – Ты заслужила это и даже больше. – Он помедлил, подбирая слова. – Кэт, я хочу кое-что спросить у тебя...
– Да?
– Поппи хочет больше узнать о моем прошлом. Что я могу рассказать ей о той его части, когда нашел тебя?
Кэтрин поправила очки и уставилась на великолепное буйство нарциссов.
– Расскажи ей все, – в конце концов, ответила она. – Ей можно доверить мои секреты. И твои.
Гарри кивнул, про себя удивляясь ее невероятному решению, которого никогда от нее не ожидал.
– Есть еще кое-что, о чем я хотел бы тебя попросить. Любезность. Я понимаю причины, по которым мы не можем признать друг друга официально. Но наедине, я надеюсь, ты окажешь мне честь... хм, позволишь мне вести себя, как твой брат.
Она уставилась на него широко распахнутыми глазами, казалось, слишком потрясенная, чтобы ответить.
– Мы не обязаны рассказывать остальным, пока ты не будешь готова, – заметил Гарри. – Но я предпочел бы не скрывать наши отношения, когда мы бываем один на один. Ты – моя единственная семья.
Кэтрин стянула очки, чтобы стереть набежавшие слезы.
