Диана Гэблдон - Чужеземец
Он крутанул пистолет и вернул его на место.
— Я бы дал тебе самой убедиться, — вскинул он бровь, — но ты мне больше нравишься со всеми зубами. У тебя прелестная улыбка, Сасснек, хотя ты немножко чересчур смелая.
Немного смирившись после этого эпизода, я без спора согласилась с мужчинами, что даже легкий меч для меня слишком тяжел, чтобы успешно им действовать. Решили, что самое приемлемое для меня — это небольшой кинжал, который можно спрятать в чулок, и мне его тут же выдали. Зловещего вида, острый, как игла, кусок черного железа длиной около трех дюймов, с короткой рукояткой. Я училась вытаскивать его из чулка все снова и снова, а мужчины критически наблюдали. Наконец у меня получилось задрать юбку, выдернуть нож и встать в правильное положение одним плавным движением. Нож следовало держать так, чтобы сразу полоснуть им по горлу неприятеля.
В конце концов я прошла экзамен на то, чтобы считаться новичком, умеющим обращаться с кинжалом, и мне позволили сесть и пообедать. Все меня поздравляли — за одним исключением. Муртаг с сомнением покачал головой.
— Я все равно считаю, что единственное женское оружие — это яд.
— Возможно, — отозвался Дугал. — Но в схватке лицом к лицу у него есть свои недостатки.
Глава 19
Водяной конь
На следующий вечер мы разбили лагерь на берегу озера Лох Несс. Странно было снова увидеть это место: здесь мало что изменилось. Или, правильней сказать, изменится. Березы и ольхи покрылись густой летней листвой, хрупкие розовые и белые цветы боярышника и ясменника сменились на теплые желтые и золотые утесника и ракитника. Небо стало темно-синим, но вода в озере была все такая же: плоская сине-черная поверхность, в которой, как в ловушке, отражались берега, а краски казались приглушенными, как под закопченным стеклом.
Даже лодки плавали далеко в озере. Одна подплыла поближе, и я увидела, что это коракль — грубая разъемная лодка, где на плетеный из ивняка каркас натягивали дубленую кожу, ничего похожего на гладкие деревянные лодки, к виду которых я привыкла.
У озера был свой, присущий ему аромат — пикантная смесь малинника, прогретого солнцем камня и запаха холодной темной воды. А надо всем этим витал все тот же дух таинственного своеобразия. Казалось, что его ощущали и люди, и пони, и настроение в лагере было подавленным.
Я нашла удобное место для своей постели и побрела к воде, чтобы ополоснуть руки и лицо перед ужином.
Берег круто спускался вниз и обрывался грудой больших плоских камней, которые образовывали что-то вроде неровной дамбы. Здесь, вдали от шума лагеря, было очень мирно, и я села под березой, чтобы насладиться временным уединением. После поспешного брака с Джейми за мной больше не следили каждый миг; хоть это радовало.
Я бездумно обрывала листья с низко нависшей над водой ветви и бросала их в воду, и тут обратила внимание, что небольшие волны, бьющиеся о камни, усиливаются, словно их подгоняет надвигающийся ветер.
Большая плоская голова вынырнула из воды в каких-нибудь десяти футах от меня. Я видела, как стекает вода с чешуи, покрывающей причудливо изогнутую шею. Поверхность озера волновалась, и я видела под водой движение чего-то темного и массивного, хотя сама голова оставалась относительно неподвижной.
Я и сама не двигалась. Как ни странно, я толком и не испугалась. Я испытывала какие-то родственные чувства к этому созданию, оказавшемуся еще дальше от своего времени, чем я. Эти плоские глаза, древние, как моря эоцена, глаза, потускневшие в мрачных глубинах своего убежища. У меня возникли к нему дружеские чувства, перемешанные с ощущением нереальности. Лоснящаяся шкура темно-синего цвета с яркими зелеными вспышками радужно сверкала под челюстью животного. А странные глаза без зрачков были цвета светящегося янтаря. Потрясающе красиво.
И так непохоже на небольшую копию грязного цвета, которую я видела, разглядывая диораму в Британском музее. Но форма — та же самая. Краски живых существ тускнеют после того, как те испускают свой последний вздох, мягкая, эластичная кожа и гибкие мышцы разлагаются за несколько недель. Но кости иногда сохраняются — правдивые отголоски формы, последние свидетели того великолепия, что когда-то существовало.
Створчатые ноздри неожиданно открылись с пугающим шипением; снова все замерло; и создание погрузилось под воду, оставив после себя расходящиеся круги.
Когда оно появилось, я поднялась на ноги. И, должно быть, бессознательно подошла ближе, чтобы рассмотреть его, потому что оказалось, что я стою на одной из каменных плит, выдающихся в воду, и смотрю, как волны угасают и поверхность озера вновь разглаживается.
Я еще немного постояла там, глядя на бездонное озеро.
— Прощай, — сказала я наконец пустынной воде. Встряхнулась и повернулась к берегу.
Наверху стоял человек. Сначала я испугалась, потом узнала в нем одного из погонщиков нашего отряда. Его звали Питер, припомнила я, а ведро в его руке объясняло, что он здесь делает. Я уже собиралась спросить, видел ли он зверя, но выражение его лица ответило само за себя. Он был белее, чем лепестки ромашки у его ног, а с бороды капал пот. Вокруг глаз тоже все было белым, как у испуганной лошади, а руки тряслись так, что ведро колотилось о его ноги.
— Все в порядке, — сказала я, добравшись до него. — Он ушел.
Вместо того, чтобы обрадоваться, он, кажется, снова пришел в ужас, уронил ведро, упал передо мной на колени и перекрестился.
— Бу-будьте милосердны, леди, — заикаясь, произнес он. К моему величайшему смущению, он распластался передо мной на траве и вцепился в подол моего платья.
— Не будь смешным, — сурово заявила я. — Вставай. — И слегка подтолкнула его ногой, но он только задрожал и еще сильнее вжался лицом в землю. — Вставай, — повторила я. — Глупец, это просто… — И замолчала, пытаясь сообразить. Вряд ли ему что-то скажет латинское название.
— Это просто небольшое чудовище, — решила, наконец, я и, схватив его за руку, заставила подняться на ноги. Пришлось еще и воды в ведро набрать, потому что он (и не сказать, что неблагоразумно) отказался подходить к озеру. В лагерь он пришел вслед за мной, держась на некотором расстоянии, и сразу удрал к животным, кидая на меня через плечо испуганные взгляды.
Мне показалось, что не стоит рассказывать об этом существе другим, поэтому я решила молчать. Дугал, Джейми и Нед были людьми образованными, но все остальные — обычными невежественными горцами из отдаленных гленов земель Маккензи. Они были отважными бойцами и неустрашимыми воинами, но во всем остальном — такими же суеверными, как примитивные племена Африки и Ближнего Востока.
