Александр Дюма - Ожерелье королевы
Одним словом, второй был привратник в торжественном одеянии.
Карета вкатилась во двор, и ворота тотчас же захлопнулись перед носом у многочисленных зевак.
Человек в парадном наряде почтительно приблизился к дверце кареты и слегка дрожащим голосом начал произносить на португальском языке приветственную речь.
– Кто вы? – раздался из кареты грубый голос. Вопрос был задан тоже на португальском, но на превосходном португальском.
– Недостойный регистратор посольства, ваше превосходительство.
– Отлично. Однако, дорогой регистратор, как вы скверно говорите на нашем языке! Скажите, где мне выходить?
– Здесь, ваше превосходительство, здесь.
– Какая жалкая встреча! – пробурчал вельможный дон Мануэл, который задом вылезал из кареты, поддерживаемый камердинером и секретарем.
– Соблаговолите простить меня, ваше превосходительство, – на скверном португальском стал извиняться регистратор. – Гонец от вашего превосходительства с извещением о вашем приезде прибыл в посольство только в два часа. Меня не было, я, ваше превосходительство, отсутствовал по делам посольства, но по возвращении сразу же нашел письмо вашего превосходительства. Времени у меня осталось только на то, чтобы открыть комнаты и зажечь в них свечи.
– Хорошо, хорошо.
– Ах, как я бесконечно рад видеть нашего нового столь прославленного посла!
– Тс-с! Не будем спешить с оповещением до прибытия нового указа из Лиссабона. А теперь благоволите распорядиться проводить меня в спальню, я с ног валюсь от усталости. А вы переговорите с моим секретарем, он передаст вам все мои распоряжения.
Регистратор почтительно склонился перед Босиром, который ответил ему сердечным поклоном и любезно-ироническим тоном предложил:
– Милостивый государь, говорите по-французски, вам так будет проще, да и мне тоже.
– О да, – пробормотал регистратор, – мне будет куда проще, потому что, должен признаться, господин секретарь, мое произношение…
– Да, да, я заметил, – самоуверенно заявил Босир.
– Господин секретарь, коль уж вы так любезны, я позволю себе воспользоваться случаем, – весьма многословно заговорил регистратор, – дабы спросить, не показалось ли вам, что господину да Суза режет слух мой португальский и он будет недоволен мной.
– Отнюдь, отнюдь, если вы чисто говорите по-французски.
– По-французски? – радостно воскликнул регистратор. – Да я чистокровный парижанин с улицы Сент-Оноре!
– Ну что ж, это радует, – ответил Босир. – Кстати, как вас зовут? Если я не ошибаюсь, Дюкорно?
– Да, да, господин секретарь, Дюкорно. Фамилия моя, если позволите, имеет испанское происхождение. И мне крайне лестно, что она известна господину секретарю.
– Вы там у нас на хорошем счету, на весьма хорошем счету, и благодаря вашей репутации мы не стали брать из Лиссабона нового регистратора.
– О, господин секретарь, какая высокая оценка! Я безмерно счастлив, что послом стал господин да Суза.
– Кстати, кажется, посол звонит.
– Бежим!
И они действительно побежали. Г-н посол с деятельной помощью своего камердинера уже успел переодеться. Он облачился в роскошный халат. Над ним хлопотал спешно вызванный брадобрей. Несколько шкатулок и дорожных несессеров, довольно богатых с виду, лежали на столах и столиках.
В камине пылал огонь.
– Входите, входите, господин регистратор, – пригласил посол, который уселся в глубокое мягкое кресло рядом с камином.
– Господин посол не рассердится, если я отвечу ему по-французски? – шепотом спросил регистратор у Босира.
– Нет, нет, говорите.
И Дюкорно произнес приветствие по-французски.
– О, прекрасно. Вы отлично говорите по-французски, господин ду Корну.
«Он принимает меня за португальца», – радостно подумал регистратор и сжал руку Босира.
– Скажите-ка, а тут можно поужинать? – поинтересовался дон Мануэл.
– Разумеется, ваше превосходительство. Пале-Рояль в двух шагах, и я знаю отличного трактирщика, который доставит вашему превосходительству отменный ужин.
– Ужин, какой вы заказали бы себе, господин ду Корну.
– Да, ваше превосходительство… И если ваше превосходительство позволит, я осмелюсь попросить разрешения доставить несколько бутылок португальского вина, какого ваше превосходительство не найдет даже в Порто.
– А,так у нашего регистратора не плохой винный погреб? – игриво заметил Босир.
– Это единственная роскошь, которую я себе позволяю, – скромно отвечал добрейший чиновник, и только теперь, при свечах, Босир и дон Мануэл смогли по-настоящему разглядеть его лицо, живые глаза, круглые щеки и красный нос.
– Делайте, как вам угодно, господин ду Корну, – разрешил посол. – Велите принести вино и приходите поужинать с нами.
– О, такая честь…
– Сегодня мы без чинов. Я пока просто путешественник, послом я стану завтра. Кстати, заодно мы потолкуем о делах.
– Ваше превосходительство позволит мне бросить взгляд на свой туалет?
– Вы прекрасно одеты, – заметил Босир.
– Это наряд для приемов, но не парадный, – объяснил Дюкорно.
– Останьтесь в нем, господин регистратор, и сберегите для нас время, которое вы потратили бы на то, чтобы переодеться в парадное платье.
Дюкорно, исполненный ликования, вышел от посла и, дабы ускорить на десять минут насыщение его превосходительства, припустил бегом.
В это время три плута, запершись в спальне, проводили осмотр обстановки, а также обсуждали, что им предстоит сделать.
– Регистратор ночует в особняке? – осведомился дон Мануэл.
– Нет, у этой шельмы свой неплохой погреб, и, видимо, где-то имеется хорошенькая любовница или гризетка. Он холостяк.
– А как с привратником?
– От него надо избавиться.
– Я займусь этим.
– Есть еще слуги в особняке?
– Есть слуги по найму, но завтра их сменят наши компаньоны.
– А что с кухней? Что с буфетной?
– Там пустота. Бывший посол никогда здесь не появлялся, у него был собственный дом в городе.
– А как насчет денежного ящика?
– Насчет ящика надо потолковать с канцеляристом, но это дело тонкое.
– Это я беру на себя, – вызвался Босир, – мы с ним уже лучшие друзья.
– Тише! Вот он идет.
И действительно, появился запыхавшийся Дюкорно. Он предупредил трактирщика с улицы Бон-Занфан, захватил у себя в кабинете полдюжины бутылок вина, и теперь на его почтительной и сияющей физиономии выражалось все, что способны сочетать два солнца, именуемые характером и дипломатичностью, дабы позолотить то, что циники называют фасадом человека.
– Ваше превосходительство не намерен спуститься в столовую? – осведомился он.
– Нет, нет, мы поужинаем в спальне, в своем кругу, у камелька.
