Джудит Макнот - Благословение небес
После секундного колебания Ян присел рядом с ней на корточки, глядя не на рисунок, а на ее улыбающееся лицо.
— Вы не смотрите, — мягко упрекнула она и снова взглянула на рисунок с изображением девушки. — Я просто не могу поверить, что у вас такой талант! Вы так точно сумели все передать. Я почти чувствую ветер, который разметал ее волосы, и этот смех в глазах…
Он наконец оторвал взгляд от ее лица и перевел его на рисунок.
Элизабет с ужасом увидела, как при взгляде на портрет его загорелое лицо исказилось от боли.
Каким-то чутьем она поняла, что эта девушка умерла.
— Кто она? — тихо спросила Элизабет.
Ян быстро пришел в себя и уже с совершенно невозмутимым лицом повернулся к ней:
— Это моя сестра.
Ян замолчал, и на мгновение Элизабет показалось, что больше он ничего не скажет. Когда он снова заговорил, его голос звучал странно, прерывисто, словно Ян испытывал его способность говорить об этом.
— Она погибла при пожаре. Ей было тогда одиннадцать лет.
— Простите, — прошептала Элизабет, вложив в свой взгляд все тепло и сочувствие, которые испытывала к нему. — Мне действительно очень жаль, — сказала она, думая о красивой девочке со смеющимися глазами, которая выглядела на рисунке старше своих лет. Отведя глаза от его лица, она попыталась поднять его настроение и перевернула страницу. Этот рисунок буквально искрился радостью и весельем. На большом валуне сидел мужчина и обнимал за плечи молодую женщину. Он смеялся, глядя в ее приподнятое к нему лицо, а она положила руку ему на плечо, и оба они, казалось, излучали любовь, распространяя ее на все, что их окружало.
— А кто эти люди? — улыбаясь, спросила Элизабет.
— Мои родители, — ответил Ян, и снова в его голосе прозвучало нечто такое, что заставило Элизабет резко поднять голову.
— Все тот же пожар, — спокойно добавил он.
Элизабет отвернула лицо в сторону, чувствуя, как слезы сдавили ей горло.
— Это случилось много лет назад, — сказал он и медленно перевернул страницу. Прямо на него глядел черный Лабрадор. На этот раз голос Яна смягчился. — Если я всегда мог подстрелить дичь, то он всегда мог ее найти.
Восстановив душевное равновесие, Элизабет взглянула на рисунок.
— У вас удивительная способность передавать в рисунках самую суть. Вы знаете об этом?
Он недоверчиво и удивленно приподнял брови, потом перевернул еще несколько страниц, пока не нашел набросок четырехмачтового парусника.
— Я собирался когда-нибудь построить его, — сказал он. — Это мой собственный дизайн.
— Правда? — в восторге спросила она.
— Правда, — подтвердил Ян, улыбаясь ей в ответ. Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, их губы улыбались друг другу, и взгляд Яна упал на губы Элизабет. Она почувствовала, как сердце ее сразу забилось тяжелыми толчками, увидела, как он слегка наклонил к ней голову и знала, знала, что он собирается ее поцеловать, рука ее потянулась, чтобы обнять его за шею, но Ян вдруг резко поднял голову и одним движением вскочил на ноги. Лицо его снова стало непроницаемым. Потрясенная до глубины души, Элизабет осторожно закрыла альбом и тоже встала.
— Скоро стемнеет, — сказала Элизабет, пытаясь скрыть смущение. — Я хотела бы искупаться в ручье, пока не похолодало. О, подождите, — добавила она, стаскивая с пальца перстень. — Я нашла его в том же ящике, что и альбом, — она положила перстень в его протянутую ладонь.
— Его подарил мне отец, когда я был еще мальчишкой, — сказал Ян равнодушно. Его длинные пальцы сжались в кулак и переправили перстень в карман.
— Я думаю, он очень дорого стоит, — сказала Элизабет, воображая, какие преобразования он мог бы сделать в своих владениях, если бы решил продать перстень.
— Он ничего не стоит, — строго заглянув ей в глаза, ответил Ян.
Глава 16
Ужин превратился для Элизабет в настоящую пытку. Ян как ни в чем не бывало беседовал с дядей, а она молчала, не зная, как теперь себя с ним вести. Каждый раз, когда янтарные глаза Яна обращались на нее, сердце ее начинало гулко стучать. Когда же он не смотрел на нее, она не могла оторвать глаз от его губ, вспоминая, как вчера вечером они прикасались к ее губам. Когда он подносил ко рту бокал с вином, она смотрела на его длинные сильные пальцы и вспоминала, с какой нежностью они проводили по ее щекам и гладили ее волосы.
Два года назад она поддалась его чарам, на этот раз она будет умнее. Теперь она знает, какой он безжалостный соблазнитель и чего от него можно ожидать. Вчера ей показалось, что Ян испытывает к ней нечто большее, чем страсть, что ему важно не просто обнимать ее, а чтобы она вообще находилась рядом с ним.
Пустые надежды, резко одернула себя Элизабет. Опытные соблазнители всегда создают у своих жертв впечатление, что испытывают к ним какие-то особые чувства. Они целуют женщину с настойчивой страстью, а как только их пыл остынет, мгновенно забывают о ней. Она слышала, что эти обманщики всегда поначалу преследуют женщину, а потом, когда она им надоедает, безжалостно бросают, не чувствуя за собой никаких обязательств, — в точности так, как поступил с ней Ян. Элизабет страшно хотелось, чтобы ее кто-нибудь утешил и разубедил в том, что она безразлична Яну, но вечер все тянулся, а Ян по — прежнему не обращал на нее внимания. Наконец ужин закончился. Элизабет встала и хотела предложить убрать со стола, как вдруг заметила, что взгляд Яна скользнул по ее лицу и остановился на губах. Заметив, что она перехватила его взгляд, он резко отвернулся, и она начала собирать посуду.
— Я помогу, — вызвался викарий. — Это будет только справедливо, поскольку вы с Яном готовили ужин.
— Нет, я и слышать об этом не хочу, — решительно отказалась Элизабет и, в четвертый раз в жизни повязав вокруг талии полотенце, начала мыть посуду. Мужчины остались сидеть за столом, разговаривая о людях, которых она не знала. И хотя оба они забыли о ее присутствии, она чувствовала себя до странности счастливой и умиротворенной, прислушиваясь к их беседе.
Покончив с мытьем посуды, Элизабет повесила полотенце на крючок, взяла стул и села поближе к огню у небольшого столика. Оттуда она могла беспрепятственно наблюдать за Яном. Поскольку других дел у нее не было, она решила закончить письмо к Алекс и, взяв перо, сосредоточилась на описании Шотландии и коттеджа. Однако письмо подвигалось медленно, так как все ее мысли были заняты Яном. Элизабет казалось несколько странным, что Ян живет в таком уединенном месте. Ведь хотя бы часть времени он должен проводить в Лондоне, посещая светские рауты и балы, прогуливаясь по аллеям парков в своем черном вечернем костюме и заставляя трепетать женские сердца. Улыбнувшись про себя, Элизабет подумала, что такие люди, как Ян Торнтон, оказывают обществу большую услугу — они дают ему возможность любоваться, восхищаться собой и, может быть, даже опасаться. Если бы не было таких мужчин, как Ян, женщинам не о чем было бы мечтать. И сожалеть, резонно заметила она себе.
