Людмила Сурская - от любви до ненависти...
Кто бы знал, что эта связь будет такой прочной, а пара удачной.
Петру, конечно, не очень приятно, что другие мужчины любуются её красотой и всё же гордился ею, когда каждый из мужчин оборачивался, чтобы посмотреть на его любимую женщину. Он хмурился, но справляясь со своей ревностью, был счастлив. Знал, что этой красивой женщине нужен он один. Прекрасное сочетание. А с чужими просмотрами придётся смириться, что поделаешь с тем, раз её обаяние притягивало взгляды, как магнит. Когда его отвлекали от этого божественного создания разговорами, и он вынужден был стоять от неё вдалеке, его строгое лицо смягчалось, встретившись с ней взглядом. Это замечали все. Зал гудел от шёпота, конкурируя с музыкой. А грозный Пётр лишь хитро поднимал бровь и целовал любимой пальчики.
Но всем известно, что балы в России не только место для танцев и амуров, но для дел. Французы настаивали на конфиденциальном разговоре. Меншиков шепнул. Пётр подвёл Кэт к своей сестре, царевне Натальи: «Составь компанейство Катеньке». Та лениво теребя веер, посмотрела на брата удивлённо, но Пётр не повёл бровью: «Куда вы денетесь, будете делать то, что я сказал». Сам же, извинившись и отвесив поклон, отлучился. Он двинулся дальше по залу, и Кэт с сожалением и тревогой смотрела ему в след. Тем временем все взгляды были обращены на неё. Кэт, как говорится, была на высоте, но наслаждаться своим триумфом в силу своего характера не могла. Ей всё время казалось, что и внимание и почести ей оказаны не по праву и она не достойна за свой грех всего этого. Ведь она просто любит его и большего счастья и награды для себя не хочет. От того свернувшись вся, как цветок на ночь в бутон, она спряталась за Натали и наблюдала за происходящим на балу оттуда. Нашлись тут же кавалеры, подсунувшиеся к ней с поклонами, любезностями и, сверкая страстными очами, осведомились, не могут ли они быть ей чем-то полезными? Кэт покраснела и замотала головой:
— О, нет… Я признательна вам, но нет…
Наташа, проводив улыбкой озадаченных поклонников, наклонилась к ушку Катерины:
— Ты, лапушка, пользуешься успехом у мужчин.
Кэт вновь мучительно покраснела и тихо, но пылко высказалась:
— Это не хорошо… Мне не надо… Один Пётр в моём сердце и голове.
Для убедительности она ткнула пальчиком в те места, мол, вот здесь.
Царевна внимательно осмотрела её и опустила свою ладонь на её запястье. Кэт знала, что обозначает этот жест — её поддержку. Взгляд же Кэт был обращён в ту часть зала, что скрыла от неё Петра.
Разговор с французами не был долгим. После поздравительных дифирамб и восхищений вроде того, что гром ваших побед облетел все континенты, царю вручили приглашение посетить Францию. Европа просто изнывала от любопытства. Ей не терпелось лицезреть русского медведя наделавшего столько шуму. Пётр потёр ладонью подбородок и погрузился в размышления. «Посмотреть хотят, а в помощи отказали. Теперь они будут ненавидеть Россию ещё сильнее, потому что боятся. А мы будем улыбаться и доказывать, что очень хорошие и бояться нас нечего». Проводив их, Меншиков тут же подсунулся со своим интересом:
— Мин херц, как поживает прелестная Катерина Алексеевна? — спросил он медово улыбаясь.
Думающий о прошедшем разговоре царь не сразу включился в беседу. Погружённый в свои мысли, он с застывшим взглядом смотрел куда-то мимо него. Однако светлейший не унимался:- Я что не то спросил или ты не хочешь ни с кем о ней говорить?
Царь потёр висок. Светлейший внимательно смотрел на него.
Пётр нетерпеливо пожал плечами и, вздохнув, взглянул на любезного друга. Чего он хочет с него? Разве не понятно! Он любит Катеньку от ноготка до макушки. Любит до безумия, но говорить об этом ни с кем не хочет. Ни с одним человеком. Любопытство друга не вполне объяснимо и доходчиво. Ведь он предупредил на этот счёт Меншикова. Неужели ж мало? Ясно, что Меншиков забывался. Неужели ж не перегорело, иначе чего он добивается? Пётр сделал интригующую паузу и мысленно улыбнулся.
— Угадал. Она моя жена. И это только наши с ней дела. Понятно? — ответил он резко, когда молчание затянулось.
Светлейший оторопел. Какая жена? Он что тайно обвенчался? С него станется… Да нет не может быть… Меншиков забывшись засунул палец под парик. Двух девочек уже прохлопал, эта мартышка родила ему. Правда, они не претендентки на трон, чёрт с ним пусть живут… На что наметилась эта таинственная особа понятно. Царицей быть хочет. Но через него, светлейшего, ей не перескочить. Такому не быть! А её соплячки? Может всё же не тянуть?… Хотя на что они, какая от них помеха. Ладно, пусть пока живут, бабы на трон не сядут. Да ещё не законнорождённые. Но вот с сыновьями пришлось быть не добрым. Помогли благодетели Алексея, обеспокоенные новым потомством и престонаследием. Они, естественно, не понимают, что вступив в негласный союз с ними, Меншиков заботится отнюдь ни об них, а расчищает путь себе. Пётр, ожидая ответа, покашлял, торопя замешкавшегося друга. А тот отмерев, решил выяснить всё до конца:
— Не понял… Какая жена… Венчались? Тайно…
Петра перекосило. Почему он должен с ним что-то обсуждать. Что за манера лезть в чужие дела. Рявкнул так, что у светлейшего затряслись щёки:
— Без разницы. Я сказал, значит, так тому и быть! Обвенчаюсь при случае в более свободное время, сейчас не досуг. Я никогда не был так счастлив, как сейчас!
— Я рад за тебя, — пробубнил он. А что ему оставалось после такого довольного и радостного вида царя и раздражённого ответа.
— Ты говоришь это с такой горечью, — произнёс Пётр, сверкая глазами. — Аль приглянулась?
Несмотря на вспышку царя, у Меншикова отлегло от сердца. Ну говорить-то он может что ему вздумается… Бракосочетание царя он допустить не может. Наследников законных больше тоже. С Алексеем позже управится. Это не трудно учитывая его слабость и никчёмность. Но надо помнить — сейчас царь как никогда силён и может за милую душу решиться на такое безумие, как венчание, поэтому нужно быть начеку. До этого дня ему это удавалось. Он пугал Петра вспышками недовольства, шатанием… царь соглашался и не торопился выводить «свою голубушку» в свет. Но вот сегодня царь посвоевольничал… Меншиков кипел, правда, все свои планы хранил в себе, с собой советовался и сам их воплощал. Не дай Бог, кто прознается… Это предположение показалось настолько неприятным, что он невольно поморщился. «Придёт же такое в голову!» Кэт ему приблизить так и не удалось. Она принимала подарки, шептала: — «Я признательна, бесконечно признательна». Но это всё.
— Мин херц, не стоит пылить. Интересно же знать о красотке, которая произвела такой фурор в зале.
