Анита Миллз - Опасная игра

— Кроме, конечно, очевидного.

— Вряд ли тот тип по имени Гиб стал бы меня из-за этого убивать.

— Да, не похоже на это.

С тех пор, как они приехали в Сан-Антонио, Мэтт не переставал бороться с собой, доказывая себе, что с Вереной будет все в порядке, — ему очень хотелось в это верить. Так он чувствовал себя спокойнее. Его не должно было сейчас что-то обременять. Он не мог себе этого позволить. Она, впрочем, тоже. Ей меньше всего на свете нужно было влюбляться в данный момент в такого человека, как он.

— Какая красивая река, Мэтт.

— Очень.

— И сколько в ней изгибов и поворотов. Смотри, на солнце вода вспыхивает, как золото, а в тенистых местах сверкает, как серебро.

— И правда.

Они остановились в тени дерева и некоторое время молча смотрели на реку.

— Она такая же неторопливая и сонная, как и сам город, — проговорил он и посмотрел на Верену. На ее лице играли тени от непрестанно колышущихся деревьев, а ее каштановые волосы в лучах заходящего солнца казались золотистыми. Она смотрела на него своими чарующими светло-карими глазами, и он на минуту забыл, кто он такой и где он сейчас. Протянув руку, он кончиками пальцев поправил ей выбившуюся прядь волос:

— Господи, Рена…

Он осекся, а затем решительно произнес:

— Нет, я не могу с тобой ехать, просто не могу.

— Я знаю.

— Видишь ли, мужчины и женщины не могут быть хорошими друзьями.

— Но почему?

— Именно потому, что они мужчины и женщины. Дружба всегда переходит во что-то другое. А когда этому другому наступает конец, то между ними ничего не остается. Ты мне нравишься, Рена, и мне хотелось бы, чтобы все так было и дальше.

— Не припомню, чтобы я предлагала тебе себя.

— Я и не говорю такого. Просто пытаюсь объяснить тебе кое-что.

— Например, почему ты купил это платье?

— Я и сам не знаю, почему его купил, — клянусь тебе, не знаю. Наверное, хотелось сделать тебе приятное — чтобы у тебя осталась обо мне хоть какая-то память.

— Мэтт…

— Что?

— У меня мало знакомых мужчин, и всегда было немного. Но я хочу, чтобы ты знал: несмотря на все колкости и гадости, которые я тебе говорила, я очень ценю все, что ты для меня сделал, и благодарна тебе за это. Мне хотелось бы думать, что, может быть, мы не похожи на всех других и что нам удастся остаться друзьями. Может быть, ты когда-нибудь приедешь в Филадельфию?

— Ну, Филадельфия — город большой, Рена.

— Я живу… — Нет, это бесполезно. Когда она возвратится, ей придется искать себе другое жилье. — Впрочем, не это главное, ведь правда?

— Пожалуй. Да и вряд ли я туда когда-нибудь попаду.

— Что ж, ты прав.

— Ну как, готова к приему пищи?

— А ты?

— Я — да. Неподалеку от гостиницы есть одно очень симпатичное заведение. Портье в гостинице сказал, что там отличная кухня, и я думаю, нам стоит проверить. Мне по-прежнему хочется угостить тебя бифштексом.

— Я согласна.

Назад они шли молча, не обменявшись за всю дорогу и двумя словами. Когда молчать стало невмоготу, она вдруг выпалила:

— Скажи, почему ты не можешь поехать со мной?

У него всегда находились нужные слова, чтобы уходить от прямого ответа, но на сей раз он решил сказать правду.

— Ты правильно догадалась тогда, в самом начале. — Он попытался улыбнуться, но не смог. — Дело в том, что я вынужден, как говорится, лежать на дне.

Не осмеливаясь смотреть ей в глаза, он направил свой взгляд на симпатичный домик в испанском стиле на другой стороне улицы.

— Меня разыскивает полиция, Рена. — Он больше не мог смотреть в сторону и твердо встретил ее посерьезневший взгляд.

— Теперь ты все знаешь и можешь, если хочешь, звать сюда стражей порядка.

— Думаю, я поняла это чуть ли не сразу, — тихо проговорила она.

— Ну и как?

— В каком смысле «ну и как»?

— Ты по-прежнему согласна отужинать со мной?

Она крепко сжала пальцами его руку и, прямо глядя ему в глаза, сказала:

— Меня не интересует, за что тебя разыскивает полиция. В чем бы там ни было дело, я все равно считаю тебя хорошим человеком. Если бы не ты, я, думаю, сейчас не стояла бы здесь.

— Что ж, по крайней мере мы не остались в долгу друг перед другом. — Глубоко вздохнув, он произнес совсем другим тоном: — Думаю, я уже созрел для бифштекса.

— Пожалуй, я тоже.

Испанский ресторанчик, о котором шла речь, оказался совсем небольшим, но на каждом столе была постелена белая чистая льняная скатерть и стояла красивая масляная лампа. После энергичного жестикулирования и объяснений на смеси ломаного английского и ломаного испанского языков был в конце концов сделан заказ. Когда официант ушел, Мэтт откинулся назад, прислонившись спиной к белой стенке, и сказал:

— Только Богу известно, что нам с тобой принесут.

— Главное, чтобы оно разрезалось ножом и протыкалось вилкой, остальное меня не волнует, — уверила его она.

— Настолько проголодалась?

— Очень.

Оглянувшись вокруг и убедившись, что их никто не подслушивает, она наклонилась к нему через стол и после некоторых колебаний спросила:

— А что будет, если тебя поймают?

— Отправят назад, будут судить, а потом повесят.

— Что ж, тогда понятно, почему ты скрываешься. А ты действительно виновен?

— Если даже и так, думаешь, я бы тебе признался? — отозвался он.

— Не знаю. Хотелось бы думать, что да.

— Ни разу еще не встречал виновных, которые бы не утверждали, что они невиновны.

— Да, наверное, ты прав — кому хочется быть повешенным?

— В том-то и дело.

И вдруг он понял, что ему очень не хотелось, чтобы она думала о нем плохо:

— По сути говоря — можешь мне верить или нет, — это была самозащита. Ну а теперь, когда все стало на свои места, я бы предпочел поговорить о чем-нибудь другом — ведь это твоя последняя ночь в Сан-Антонио.

Желтое пламя в лампе горело ровно, не мигая; на лице Мэтта Маккриди легла продолговатая тень, придав ему несколько зловещий вид. Но ей неудержимо хотелось прикоснуться к нему, и она, протянув руку через стол, сжала его горячие пальцы.

— Возможно, у тебя хватает недостатков, Мэтт Маккриди, но ты не убийца.

Прежде чем Мэтт успел что-нибудь сказать в ответ, появился официант с бутылкой бургундского и двумя серебряными бокалами.

— Это для senora, это для senor, — проговорил он, наполняя бокалы темно-красным вином. Широко улыбаясь, он ждал, пока они его не попробуют. Верена смотрела на свой бокал с опасением, но Мэтт не стал медлить и сделал большой глоток.

— Очень неплохо. Попробуй — не пожалеешь.

— То же самое ты говорил у Брассфилдов, — напомнила она ему. — А также прошлой ночью.

— Да, но на сей раз это будет с едой. А что касается виски, ты его слишком быстро выпила. Надо пить медленно и закусывать, тогда оно не подействует так сильно.