Дебора Мей - Остров любви
– Сама понимаешь, этот сумасшедший представлял большую опасность, – нервно зашептал отец. – И если бы мы оставили его в живых, у нас возникло бы немало проблем.
Девушка превратилась в каменное изваяние. Она видела, как два оставшихся на острове сыщика сели в шлюпку и стали быстро грести к пароходу. Испустив пронзительный крик, Фиби попыталась броситься за борт.
Чьи-то сильные руки не позволили ей этого сделать. Девушка кричала, царапалась и отбивалась, но, в конце концов, ей заткнули рот. От резкого запаха хлороформа у нее потекли слезы. Море превратилось в сверкающую бесконечность, и Фиби показалось странным, что она тонет, несмотря на то, что ей так и не удалось прыгнуть в воду.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Фиби проснулась в шикарных апартаментах на борту личной яхты отца. Тяжелые красные занавески драпировали альковную кровать. Какое-то время из-за сильного головокружения девушка не могла ни на чем сосредоточиться. Еще девочкой она провела здесь немало счастливых часов во время длительных круизов по морю, когда папа развлекал своих гостей.
И тут она все вспомнила. Жизнь уже больше ей не принадлежала. Фиби встала с кровати, но ей пришлось держаться за стенку, чтобы не упасть. Действие хлороформа давало о себе знать. Необходимо было поскорее прийти в себя. «Алекс, – мысленно говорила себе девушка. – Алекс».
Еще утром будущее казалось ей дивным сном. А потом приплыл отец и поймал ее, как паук муху. Фиби пришлось отдать свою свободу в обмен на жизнь любимого. Какой же она была глупой, посчитав своего отца человеком честным и благородным.
Он нанял убийц, чтобы те застрелили Алекса Хосмена. Умер ли он сразу? Или же медленно истекал кровью, лежа на снегу, пока не замерз насмерть?
Девушку сильно тошнило, она направилась к дверям каюты и обнаружила, что заперта. Ее вновь сделали пленницей, птичкой, предназначенной для золоченой клетки мира ее отца.
Фиби подошла к маленькому иллюминатору. Мрачные очертания островных хребтов предстали ее взору. Следовательно, без сознания она была недолго. Девушка слышала, как кочегары подбрасывают уголь в топки. Очень скоро паровая яхта тронется.
– Нет! – крикнула она, но свист паровых котлов заглушил ее голос. Даже если они заберут ее на большую землю, она все равно сюда вернется. Но зачем? Ведь Алекса больше нет. Нет.
Девушка упала на колени возле умывальника, и ее стошнило. Головокружение прошло, и теперь Фиби чувствовала лишь, как разрывается от тоски ее сердце.
Она хотела помнить об острове Мей как о месте, где была по-настоящему счастлива, а не как об отрывке из ночного кошмара. И вновь отец отнял у нее счастливые воспоминания.
Однако Фиби вовсе не хотелось, чтобы боль покинула ее. Она хотела помнить, чувствовать. Ибо этому она научилась здесь. Ведь жизнь ничего общего не имела со светским расчетом. На самом деле она являлась постижением красоты и очарования живой природы, тепла подлинной дружбы, боли и радости настоящей любви. И все это она обрела на этом острове и теперь навсегда потеряла.
Глядя на изрезанную береговую линию, Фиби вспоминала о мгновениях, проведенных с Алексом. О том, как он многозначительно молчал и выразительно смеялся. О том, как внимательно вслушивался в ее слова. Как ласкал, когда занимался с нею любовью. Как шептал на ушко какие-то глупости по-французски, когда по ночам они страстно отдавались друг другу. О том, как он всегда пытался сказать ей нечто важное, но так и не успел этого сделать.
Иллюминатор запотел от ее прерывистого дыхания. Как же она теперь будет жить без Алекса?
Мужество. Спасти Фиби теперь могло только мужество. Она стала храброй. Куда храбрее той неприспособленной к жизни, слабой и избалованной девчонки, что оказалась на борту «Лаки». Целая вечность, казалось, пропита со времени пожара в Ипсуиче. Девушка многому научилась у Алекса Хосмена. Он потерял Кристиана, но нашел в себе силы жить. Нашел силы радоваться этой жизни и вновь обрести любовь. И несмотря на его прощальные слова, Фиби понимала, что он любил ее, как никто другой.
Теперь и она должна была найти в себе силы продолжить эту жизнь. Она должна была найти справедливость не только для Алекса, но и для всех островитян, пострадавших по небрежности ее отца. Фиби понимала, что должна действовать осторожно, но была уверена в том, что настанет день, когда отец и нанятые им убийцы окажутся на скамье подсудимых.
Внезапно девушка услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Пушок зарычал. Дверь распахнулась и тотчас же закрылась. Фиби отвела взгляд от иллюминатора.
Взглянув на вошедшего в каюту мужчину, она испытала настоящее потрясение. Перед ней стоял Саймон Кросби.
– Вот тебе и сюрприз, дорогая, – промолвил он.
Отзвуки былого ужаса эхом отдались в душе Фиби. Вот тот, кто ее изнасиловал. Он превратил ее в испуганное, исполненное страха и сомнений создание.
Неужели она и впрямь когда-то считала Саймона Кросби красавцем? Фиби не могла этого вспомнить, потому что уже не была той легкомысленной молодой особой, которая считала брак главной целью своей жизни.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она безрадостно.
– Я приехал сюда, чтобы помочь твоему отцу забрать тебя домой, – подобострастно ответил Саймон. – Если бы не я, он вообще бы сюда не поехал. Видишь ли, дорогуша, твой папенька уже на тебе крест поставил. Он почему-то был уверен в том, что после твоих приключений с дикарем из Северного моря ты мне уже не понадобишься.
Фиби вспомнила о телеграмме, гласившей, что родная дочь уже не представляет никакой ценности для Филиппа Кью. Да, папа недооценил алчность Саймона и его стремление во что бы то ни стало завладеть богатым приданым.
– Да, – продолжал Кросби. – Он собирался оставить тебя гнить здесь вместе с этими туземцами. Но я убедил его в том, что являюсь человеком слова. Я ведь пообещал на тебе жениться, а Кросби никогда не отказываются от своих обещаний. И то, что тебя угораздило попасть в грязные лапы этого варвара, отнюдь не повод, чтобы отказываться вести себя благородно.
– Какая забота, – цинично проговорила Фиби. – Скажи мне, а ты не просил отца утроить сумму приданого?
Саймон искренне рассмеялся.
– А кто теперь тебя, кроме меня, возьмет замуж? Весь Ипсуич знает о том, что дикарь тебя обесчестил. Но я ведь человек рассудительный… – И именно поэтому ты и прятался на пароходе, опасаясь ступить на берег острова? – Уже задавая этот вопрос, девушка прекрасно знала ответ. Саймон Кросби был труслив, как шакал.
– Поскольку во время нашего последнего свидания мы поссорились, я опасался того, что ты до сих пор на меня сердишься, а потому решил до поры до времени не показываться тебе на глаза.
