Элизабет Чедвик - Девственный огонь
— Ты не устала? — заботливо спросил он, когда они рядышком улеглись у воды, подложив руки под голову.
Повернув голову к нему, Джессика расслабленно улыбнулась.
— Отлично, — заявил Тревис и, перевернувшись, улегся на нее.
— Что это ты собираешься делать? — ее голос звучал нарочито строго.
— Собираюсь согрешить с тобой.
— Здесь?!
— Ты должна была сказать «нет, нет, никогда» или что-нибудь подобное, а не уклоняться от прямого ответа, беспокоясь о месте.
Джессика хихикнула, а потом, поскольку Тревис уже занялся завязками ее сорочки, потребовала:
— Ну-ка, перестань.
Он даже ухом не повел. Подтянул ее повыше от воды на песок и снял трусики.
— Интересно, как я поеду домой в мокром белье? — она с затаенным смехом глядела на него.
В ответ он бросил трусики на песок и, спустившись пониже, прижался к ее бедрам своими. Джессике было очень приятно, невзирая даже на такую немыслимую позицию.
— Так, — он улыбнулся, довольный собой, — обо всем я позаботился. Теперь обхвати меня этими красивыми длинными ножками.
— Нет, — заявила Джессика.
— Что за упрямая женщина, — пробормотал он.
— Ты меня возьмешь против моей воли, — надменно заметила она.
— В самом деле? — Тревис рассмеялся и вошел в нее, чувствуя огромное удовлетворение, когда она непроизвольно обхватила его ногами и крепко обняла. — Снаружи ты может и не хочешь, а вот внутри хочешь, и очень сильно хочешь, — заметил он и снова вошел в нее.
— Ты меня утопишь, — запротестовала Джессика, когда волна ласково коснулась их тел.
— Но тебе будет очень приятно, — пообещал Тревис.
Следующая волна и следующее его проникновение невероятно возбудили ее.
— Кажется, нам надо подвинуться повыше, Джесс.
— А если сюда кто-нибудь приедет?
— Тогда передвинемся пониже и утопимся. Ты же не захочешь, чтобы я остановился в такой момент?
Конечно, нет. Ее тело уже пульсировало от возбуждения.
— Быстрее, — выдохнула она.
Он ускорил движение. «Это должно быть ужасно неудобно», — смущенно подумала она. Но ее тело уже начало дрожать, растворяясь в Тревисе, растворяясь в теплой ласковой воде вокруг них. Страстная волна накрыла ее, выгнув все тело навстречу Тревису, она содрогнулась, и высокое голубое небо закружилось над ее головой. Господи, как она любит его!
Тревис перевернулся и лег на спину, притянув ее к себе на грудь. Когда Джессика попыталась отодвинуться, он запротестовал:
— Полежи так, любимая. Я хочу кое-что тебе сказать, пока ты настроена вполне дружелюбно.
Джессика очень устала, чтобы спорить, хотя забеспокоилась, что может загореть. Пенелопа всегда говорила, что подставлять кожу солнцу очень опасно. Она бы пришла в ужас, узнав, что у Джессики загорело не только лицо.
— Я покупаю дом на Колдер авеню, — говорил Тревис. — Я не хочу, чтобы ты жила одна у нефтяной вышки.
— Нет, — сказала Джессика.
— Что нет?
— Нет, я не перееду к тебе, — упрямо повторила она.
— Ну, а как с тем, что только что произошло? И не говори, что я взял тебя против твоего желания. Я лучше знаю.
— Всего лишь юношеская пылкость, — ответила она и пожалела о сказанном, видя как больно задели его эти слова.
— Юношеская пылкость? Прекрасно! — он начал поднимать ей сорочку.
— Что ты делаешь?!
— Сбрасываю кружева и оборки, чтобы просушить на песке, — ответил он, снял через голову сорочку и бросил ее рядом с трусиками.
Джессика свирепо глянула на него. Он чертовски быстро приспосабливается, всегда готов взять то, что можно получить. Наверно, он шутил, говоря о переезде в дом на Колдер авеню вместе с ним. Такой дом обойдется в целое состояние. Если бы они снова жили вместе, это было бы намного практичнее, подумала она, а потом решила, что в данную минуту надо думать о другом. От прикосновений Тревиса по телу волнами разливалось возбуждение, а волны океана укачивали, обостряя ее чувственность. Она надеялась, что здесь, на берегу, никто не появится. Хотя Тревис ее муж, может быть большой скандал, если…
— Не отвлекайся, — скомандовал Тревис.
«Заниматься любовью на берегу океана, может, очень безнравственно, но так приятно, такое наслаждение…» — успела подумать она, и мир взорвался, осыпав ее золотым солнечным дождем.
Глава 24
Рейни, собирая недельную стирку, бормотала: «В одежде полно песка».
— Мы с Тревисом ездили вчера на побережье, — сказала Джессика извиняющимся тоном.
— Песок даже в трусах, — стряхнув, Рейни засунула белье в машину. — Надо жить вместе, а не делать детей на берегу.
— Мы не делали, — запротестовала Джессика, надеясь, что так и было.
Брови Рейни удивленно поднялись:
— Вам никто не говорил, как делаются дети? Думаете, если быть с мужчиной только ночью по субботам или на берегу в воскресенье, то детей не будет? Дети делаются и в вигвамах, и в кустах, и в…
— Ну, ладно тебе!
— Люди говорят плохо о женщине, которая встречается с мужчиной в субботу в постели и в воскресенье на берегу.
— Я думала, твой муж придет сегодня утром поговорить со мной. Ты что, не сказала ему об этом?
— Джед придет, как только доставит груз мистеру Кэрролу. Но мы отклонились. Дети…
— Рейни!
— У вашего мужа субботняя жена. Он найдет себе скво в другом месте. Оставит вас с ребенком, вы и глазом не успеете моргнуть.
Джессика взмахнула руками и выскочила из кухни. Она не знала, что ее больше тревожит и чем надо заняться в первую очередь — решить вопрос их необычных матримониальных отношений или начинать дело с Джедеди Бекером, мужем Рейни. На Спиндлтопе начал возникать целый новый город, разместившийся вокруг почты Гаффи и складов Глэдис Сити — пивные, рестораны, магазины и бараки, так нефтепромышленники называли помещения, где жили их рабочие. Джессика тоже хотела получить свою долю от этого строительного бума.
Она подошла к окну посмотреть, идет ли Джед, и вместо него увидела бригаду Тревиса. Они пришли бурить землю дедушки, цена на которую за последние две недели астрономически подскочила. Джессика надеялась, что она поступила правильно, решив бурить, а не продавать землю и не сдавать в аренду. В июле сначала в Гольфе Колорадо, а потом в Санта-фе была организована демонстрация локомотива, работающего на нефти. Если все железные дороги перейдут с угля на нефть, цены на нее моментально взлетят. А почему бы им и не перейти? Это очень выгодно. На четыреста миль пути расходуется всего сорок два барреля нефти, в то время как угля нужно двенадцать тонн.
