Александра Девиль - Письмо Софьи
Софье хотелось бежать от этой горькой истины, хотелось спрятать ее поглубже на дне своей души, чтобы никто ни о чем не догадался, и девушка избегала общества, таясь в одиночестве.
Но вечером, когда она бродила по саду близ того места, где попрощалась с Призвановым, ее вдруг заметил Юрий, пришедший в дом по приглашению хозяев. Вокруг никого не было, и он, воспользовавшись минутой уединения, заговорил с девушкой:
– Похоже, вы обегаете меня? Почему молчите? Не хотите даже оправдаться передо мной?
– Не хочу. – Софья пожала плечами. – Да и зачем?
– Зачем? Но раньше вы хотели мне доказать, что ваша измена была невольной, что вы в ней не виноваты. Тогда я этого не понял, а сейчас… сейчас бы, наверное, мог понять.
– Что ж делать, мы многое понимаем слишком поздно, – вздохнула Софья.
– Вы как будто упрекаете меня за то, что я тогда не смог вам простить?
– Нет, Юрий, я вас не упрекаю. Да и вам не стоит оглядываться на прошлое. Ведь все равно, даже не будь моей измены, вы бы не смогли со мной обвенчаться. Против этого были ваши родные, все ваше окружение.
– А может, я переменился за это время? Может, научился смотреть в глаза судьбе, врагам… и не избегать трудных решений? Может, теперь я готов все исправить?
Софья вдруг отчетливо вспомнила слова Призванова: «Вот когда Горецкий научится смотреть в глаза реальности, как и в глаза противнику, и при этом будет предлагать вам руку и сердце – тогда можете быть уверенной в его чувствах». Казалось бы, все именно так и случилось, но она почему-то устремила взгляд не на Горецкого, а куда-то сквозь него, и после паузы медленно покачала головой:
– Нет, Юрий. Кажется, теперь я не достойна вас. Вы за это время стали лучше, а я – хуже.
– Что вы хотите сказать, Софья? Вы за это время… вы снова изменили мне? Вас кто-то взял силой или обманом? – Он схватил девушку за плечи, пытаясь поймать ее ускользающий взгляд. – Кто это был? Снова Призванов? Чем он принудил вас к близости?
– На этот раз – ничем. Хотя, пожалуй, силой… силой своей страсти.
– Ах, вот как!.. – Юрий отпустил ее и горько усмехнулся: – И вы питали к нему какие-то чувства? Любовь?
– Зачем говорить об этом сейчас, ведь он все равно погиб…
– В самом деле, погиб, а вы даже не всплакнули! Хотя чему тут удивляться! Разве вы способны на любовь?
– Да, наверное, я совсем не похожа ни на Клариссу, ни на бедную Лизу, и вам не о чем жалеть.
– Вы еще и иронизируете? – Он окинул ее презрительным взглядом. – Как я не понял раньше, что вы и меня-то не любили, а просто хотели выгодно выйти замуж! Вы ведь так жаждете попасть в высшее общество! Но теперь, когда я в вас разочаровался, а Призванов погиб, теперь на кого вы будете охотиться?
– Пока не знаю, – пожала плечами Софья и отвернулась, сама удивляясь своему равнодушному спокойствию.
В этот момент на крыльцо вышла Калерия и пригласила гостя в дом.
Софья осталась в саду, сославшись на головную боль, и долго бродила между темными зимними деревьями, с голых веток которых порою взлетали с резким карканьем стайки ворон.
Минуту назад девушка почти отвергла Юрия, предлагавшего ей не только прощение, но, по сути, руку и сердце. Раньше она больше всего на свете желала помириться со своим женихом, теперь же вдруг поняла, что он ей безразличен, и какое-то гордое упрямство заставило ее показаться перед ним хуже, чем она есть.
Возможно, будь Юрий по натуре донжуаном, его задело бы такое отношение Софьи и он стал бы добиваться ее; но его натура была другого склада. Скоро Софья заметила, что Юрий проявляет серьезный интерес к Калерии, – причем отнюдь не назло бывшей невесте, а совершенно искренне. Впрочем, по мнению Софьи, это было не удивительно: ведь некогда он спас Калерию, а большинству людей свойственно испытывать теплые чувства к тем, кому они сделали добро.
Наверное, при желании, проявив настойчивость, Софья могла бы вернуть бывшего жениха, но ей этого не хотелось. Какая-то странная душевная усталость овладела ею. А вид нарождающегося чувства Юрия и Калерии, их улыбки и взгляды, их оживленное участие в светской жизни города только раздражали девушку. Огонь чужих сердец казался ей невыносим, когда ее собственное сердце замерзало под пеплом.
Софья уже хотела уехать из Вильно, но Ольга Гавриловна, которая в последнее время стала совсем плоха, уговорила девушку остаться еще на месяц. Тетушка видела, что с племянницей творится что-то неладное, и однажды вечером, когда Софья, сидя за столиком, при свечах читала ей книгу, принялась уговаривать девушку открыть свою душу:
– Ведь я же замечаю, Соня, что ты про себя мечешься и страдаешь. Или тебе невмоготу наблюдать, как сближаются Горецкий и Калерия? Тогда почему ты палец о палец не ударишь, чтобы отбить у нее своего бывшего жениха? Мне кажется, тебе бы это удалось. Или дело в чем-то другом? Открой мне всю правду, не таись, тебе же станет легче. Ну, чего ты боишься? Ведь я все равно скоро умру и тайну твою не выдам. Что тебя мучает?
Софье на глаза вдруг навернулись слезы, и, не желая этого показать, она закрыла лицо ладонями. Ольга Гавриловна погладила волосы девушки своей тонкой, пожелтевшей, как пергамент, рукой, и от ее почти невесомого прикосновения Софью словно прорвало. Она рассказала все как на духу, с самого начала до конца: о своей первой, совсем еще юной, любви к Горецкому, о появлении Призванова, о гусарском пари, которое он выиграл, шантажируя Софью ее неосторожным и наивным письмом к Наполеону, о разрыве с Юрием и дуэли, о поездке в Москву и желании Домны Гавриловны поскорее выдать замуж скомпрометированную девушку. Рассказала и о своей повторной встрече с Даниилом, который по дороге в Вильно, словно бы стараясь искупить свою вину перед девушкой, не раз выручал ее из беды. Но о безумных ночах в имении Ельского Софья не рассказала: ведь это принадлежало только двоим, а теперь – лишь ей одной. Впрочем, Ольга Гавриловна, кажется, и сама догадалась о чем-то подобном, потому что вдруг спросила:
– Наверное, Даниил успел понравиться тебе как мужчина?
– Что толку сейчас об этом говорить!.. – вздохнула Софья и оперлась лбом о стиснутые руки.
– Да. Он произвел на тебя впечатление. Потому-то и Горецкого ты уступаешь без боя Калерии.
– Тетушка, не надо об этом! Я и так сейчас в полном смятении, только вида не подаю!
– Я понимаю, как тебе трудно. Трудно вдвойне оттого, что ты вынуждена скрывать и свои прежние отношения с Юрием, и свое тайное, едва осознанное чувство к Даниилу. Но ты молода, вся жизнь у тебя впереди. Будь сильной и стойкой, собери свою волю в кулак. Надо жить и надеяться на будущее.
– Какое будущее? Разве оно есть у одинокой сироты с сомнительным происхождением и испорченной репутацией?
