Джулия Гарвуд - Три розы
— Прежде всего звери обладают прекрасным обонянием. Они бы уже давно почуяли нас, — пряча улыбку, проговорил Адам.
— Совсем недавно я слышала рычание горного льва.
— Его бояться нечего. Он сюда не придет.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Женевьев облегченно вздохнула. Наклонившись к Адаму, она прикоснулась к его руке и проговорила:
— На небе сегодня ни единой звездочки. — Она запрокинула голову и посмотрела вверх.
— Почему вы уехали на ночь глядя и ни с кем не попрощались? Почему вы так спешили? — доброжелательно, но упорно продолжал спрашивать Адам. Он знал почему, но ему было интересно, скажет ли она правду. Если да, то это что-то новое, подумал он и, насупившись, с досадой покачал головой: какая же она искусная лгунья!
Заметив его хмурый вид, Женевьев решила, что играет с огнем, и напряглась.
— Я знаю, вы сердитесь, но…
— Да, сержусь, — оборвал ее Адам.
— Почему?
— И вы еще спрашиваете? Да вы хоть понимаете, что такой красивой девушке крайне опасно ехать ночью и без сопровождения?! Вам что, жить надоело? Я считаю вас достаточно разумной, а потому не могу взять в толк, почему вы сделали такую глупость. Ей-богу, не могу…
— Я способна позаботиться о себе сама! И если вы проделали столь неблизкий путь только для того, чтобы высказать мне свое мнение, то напрасно потратили время. Отправляйтесь обратно.
Женевьев старалась говорить сердито, в тон Адаму, но внутри у нее все дрожало от радости. Он сказал, что она красивая! И произнес это так уверенно, будто говорил о неоспоримом факте. Адам удивил ее. Еще никто и никогда не называл ее красивой, и сама она отнюдь не считала себя таковой. Наоборот, Женевьев казалось, что все в ней не так — чересчур высокая, чересчур худая, с чересчур короткой стрижкой… Но Адам думал по-другому.
Женевьев вздрогнула и, придав лицу отсутствующее выражение, уставилась в темноту. Он не должен прочесть ее мысли!
Она глубоко вздохнула. «Вздох удовлетворенной женщины, — подумал Адам и тут же чертыхнулся про себя: — Нашел время для подобных мыслей!»
— Может, вы все-таки объясните мне, почему сорвались на ночь глядя и не сказав никому ни слова? — почти прорычал он.
Что ж, она потом подумает о чем-нибудь приятном, решила Женевьев.
— Во-первых, я никуда не сорвалась, а просто уехала, и не на ночь глядя, а вечером. А во-вторых, я хотела попрощаться, но у меня совсем не было времени.
— Ну конечно, — с иронией протянул он. — Не хотите ли вы поведать мне причину такой спешки?
— Нет! — отрезала Женевьев.
Ее резкий ответ не понравился Адаму, но он сдержался и спокойно сообщил:
— Вы кое-что оставили.
— Я? Я ничего не…
— Телеграмму.
Она закрыла глаза.
— Вы прочитали ее?
— Да, прочитал, и…
Он не успел договорить: Женевьев услышала тихий шорох, схватила обеими руками палку и вперилась в темноту.
— Мне кажется, там кто-то есть. Слышите? Вот опять…
— Это ветер шелестит листьями.
— Я не уверена, — прошептала Женевьев.
— Зато я уверен. Вам, видимо, редко приходилось ночевать одной в лесу? — раздраженно спросил он.
— Что вы! Совсем не приходилось! Для меня это настоящее приключение.
— Вы дрожите.
— Сегодня прохладно. К тому же… Честно говоря, перед вашим приходом я была немного испугана. А теперь успокоилась. Я рада, что вы здесь, Адам, хотя вы и сердиты на меня.
— Город находится меньше чем в пяти милях отсюда. Гаррисоны — по-настоящему хорошая, добрая пара — живут в предместье. Они сдают комнаты. Если вы спросите…
— Я не могу позволить себе тратить деньги, — перебила Женевьев. — Поездка в Роуз-Хилл обошлась дороже, чем я ожидала. И потом, разве это приключение — снять комнату на ночь? Я познаю жизнь. А не собираюсь, как вы, только читать о ней.
Адам пропустил колкость мимо ушей.
— Мне кажется, вы могли бы уже положить свою дубинку. Интересно, для чего она вообще вам понадобилась?
Женевьев отшвырнула палку и смущенно проговорила:
— Ну-у… на тот случай, если сюда явятся дикие звери…
Адам не засмеялся, но посмотрел на нее как на сумасшедшую. Она пожала плечами.
— По-моему, я неплохо придумала…
— У вас еще есть оружие, — напомнил Адам.
— Знаю, но я надеялась обойтись без стрельбы. Ведь это я вторглась во владения диких зверей, а не они в мои. Это их дом.
— Вы когда-нибудь раньше стреляли?
— Нет.
Адам вскипел. Просто чудо, что он нашел ее живой! Да есть ли у нее в конце концов мозги?
— Снова собираетесь прочитать мне лекцию? — увидев выражение его лица, насмешливо спросила Женевьев.
— Вам нельзя оставаться здесь. Вы совершенно беспомощны. Почему вы не сказали мне правду в Роуз-Хилле? Зачем солгали?
— Я не хотела вас обманывать…
— Но сделали это, не так ли/
Женевьев отодвинулась от него подальше и снова прислонилась к дереву.
— Мои проблемы вас не касаются. Вас попросили поехать за мной братья?
От нелепости вопроса он едва не рассмеялся.
— Я отправился за вами по собственной воле. Ответьте наконец, кто вас преследует?
— Кроме вас?
— Ответьте мне, Женевьев, — почти угрожающе повторил он.
— Никто. — Она покачала головой и стиснула руки на коленях.
— Вы когда-нибудь говорите правду? — рявкнул он.
— Да, обычно я так и делаю, — ответила девушка. — Но сейчас иной случай. У меня трудности, и я не хочу, чтобы вы ввязывались во все эти дела.
— Слишком поздно. Я уже ввязался. И вы расскажете мне все!
— Нет. Вы не вправе вмешиваться в мою жизнь. И потом: вас могут ранить или даже, упаси Господи, убить. Я не могу этого допустить. Чем меньше вы знаете, тем лучше. Я сама во всем разберусь.
— Судя по телеграмме Лотти, ваш преследователь явится в Роуз-Хилл. Стало быть, у меня далеко не праздный интерес.
— Нет, на ранчо меня никто искать не станет — ведь я оттуда уехала. И к тому же я сделала вид, будто из Блю-Белл направилась на запад, а сама двинулась на юг.
— А кто такая Лотти?
— Подруга. Пела вместе со мной в хоре. Она очень славная, но имеет склонность впадать в панику из-за каждого пустяка.
— Неужели?
— Ну поверьте же, Адам, никто не хочет причинить мне вреда. Честное слово.
Он взял ее за руку.
— И все же откройте мне правду: кто за вами гонится?
— Проповедник за мной гонится, — устало произнесла Женевьев и вздохнула: она поняла, что Адам все равно не отстанет от нее, как дьявол от души грешника.
Адам поднял бровь.
— Проповедник?
— Его зовут Эзекиел Джонс. Имя вымышленное. Однажды он якобы услышал голос свыше, после чего решил, что теперь ему требуется более солидное имя. Так он стал Эзекиелом. Он проповедовал в той церкви, которую я регулярно посещала… Кажется, я уже упоминала, что и ваша мама Роуз ходила в ту же самую церковь; там мы и познакомились. — Женевьев подумала, что бы еще добавить. — Я никогда не спрашивала ее об этом, но уверена, что ей нравился Эзекиел. Его все любили. Он говорил очень вдохновенно.
