Бертрис Смолл - Память любви
— Я не могу оставаться здесь. Ты дьявол, Рейф де Боло, и искушаешь меня своим грешным языком.
— О, дорогая, — рассмеялся Рейф, — ты и представления не имеешь, что может вытворять мой грешный язык, но, клянусь, скоро узнаешь.
Вместо ответа Ронуин поспешно отвернулась. Он прав, черт его возьми! Впервые в жизни она безумно желала мужчину. Она была холодна с Эдвардом, но халиф научил ее искусству страсти и показал, какие наслаждения способны получить в постели мужчина и женщина, хотя она пришла к нему не по доброй воле.
Это не правильно, нечестно! Поддаваться на льстивые речи, прежде чем они хоть немного узнают друг друга, нехорошо! Рейф — тот мужчина, с которым она связана на всю жизнь. Ей необходимо заслужить его уважение, и хотя бы поэтому она не должна уступать его ласкам, подобно последней уличной шлюхе.
Ронуин с глубоким вздохом обернулась и взглянула в глаза мужа.
— Ты прав. Я жажду тебя, — кивнула она. — Но без всякого кокетства и жеманства прошу немного времени, чтобы познакомиться с тобой поближе. То, что я жила в гареме, еще не означает, что я потаскуха, Рейф. Неужели не понимаешь, какие чувства я испытываю?
— Понимаю, — согласился он, — но ожидание не уменьшит моего желания к тебе, любимая.
— И это прекрасно, муж мой, — засмеялась Ронуин. — Просто я не хочу ложиться в постель с незнакомцем. Может, со временем между нами и возникнет романтическая любовь, но мне нужно и твое уважение. Мы больше не дети, Рейф, и оба познали страсть. Нас мало что может удивить, господин мой, так что давай наберемся терпения.
— Ты поражаешь меня, Ронуин, — покачал головой Рейф.
— Иногда я поражаю саму себя, — согласилась она.
— Будь ты Евой, а я Адамом, боюсь, мы по-прежнему жили бы в раю.
— Возможно, — усмехнулась Ронуин.
В воцарившейся неловкой тишине они долго смотрели друг на друга.
— Пора обедать, жена, — выговорил он наконец. — Спустимся в зал вместе, а с завтрашнего дня ты вступишь в обязанности хозяйки. Браун поможет тебе освоиться. Он человек хороший и многому научил Кэтрин после смерти наших родителей.
Обед был простой: вареная форель и тушеная оленина с хлебом и сыром. Оба поели с аппетитом, а потом сели у огня.
Огромный серый волкодав с жестким мехом бесшумно подступил к стулу и положил голову на колени Ронуин. Та в полном восторге гладила животное, пока глаза у него не закрылись от удовольствия.
— Его зовут Флинт, — пояснил Рейф. — И до сих пор он не слишком ластился к посторонним. Всегда был себе на уме.
— Значит, ждал меня, — решила Ронуин, и Флинт, словно соглашаясь, открыл глаза и залаял.
Они дружно рассмеялись.
— Значит, ты любишь собак? — спросил Рейф.
— В Ситроле было несколько, да и в Хейвне тоже, но никто не любил меня так, как этот очаровательный малыш.
Флинт сполз на пол и мирно улегся у ее ног.
— Видно, собирается защищать тебя до последней капли крови, — серьезно заметил Рейф. — Волкодавы всегда сами выбирают себе хозяев.
Флинт последовал за ними наверх, и Рейф разрешил ему спать у огня в дневной комнате.
— Как? Не в нашей спальне? — пошутила Ронуин.
— Знаю я его — сначала примостится на полу, а к утру вытолкает меня из собственной кровати. Не думай, что я не понимаю, куда он метит!
Энит помогла хозяйке умыться и раздеться и расстелила свой тюфяк в дневной комнате. Ронуин легла в большую кровать с темно-зеленым пологом и, повернувшись на бок, с замиранием сердца стала ждать, когда Рейф присоединится к ней. Сдержит ли он обещание?
К ее разочарованию, он и не думал прикасаться к ней, а проснувшись утром, она увидела, что его уже нет рядом.
После завтрака Браун ознакомил ее с поместьем. Здесь дел было куда меньше, чем в замке, но кое-какие сезонные работы велись под присмотром хозяйки.
— Почти все годовые запасы сделаны, — сообщил Браун. — Хотя леди Кэтрин теперь живет в Хейвне, она все же не позволила, чтобы дом брата пришел в упадок. Скоро начнем варить эль. Яблоки и груши уже собрали: остается сварить их с медом или высушить. Но самое главное — забой свиней.
— Я никогда ничего подобного не делала, — призналась Ронуин. — В Хейвне все это поручалось слугам.
— И тут их немало, госпожа, — согласился Браун, — но именно хозяйка дома должна надзирать за челядью. Вы умеете делать мази, отвары и лекарственные снадобья?
— Да, этому меня учили в аббатстве.
— Сейчас самое время искать ягоды, корни и травы, которые вам понадобятся. Позвать Энит с корзинкой?
— Да, конечно, — кивнула она. Проклятие! Она совсем забыла, что это такое — управлять домом. В Хейвне пришлось провести совсем мало времени, а в гареме женщинам не дозволялось поднимать ничего тяжелее чашки. Целыми днями они лежали на подушках, сплетничали и прихорашивались, готовясь к посещениям халифа. А ведь в Англии ее обязанности так часто зависели от времени года! Если они хотят пережить зиму, нужно горы свернуть, тем более что зимы здесь очень холодные.
Сентябрь и октябрь пролетели как на крыльях. Эль был сварен и залит в бочонки. Фрукты либо высушили, либо сохраняли в кувшинах с медом и вином. Ронуин очень обрадовалась, когда муж пригласил ее поохотиться. За три недели они успели добыть несколько оленей и множество дичи; туши теперь висели в кладовой. Ронуин купила бочонок трески и велела слугам засолить рыбу.
11 ноября, в день Святого Мартина, они зажарили гуся.
На праздник приехали Эдвард с женой. Эдварду не терпелось сообщить кузену и бывшей супруге, что Кэтрин снова затяжелела и ждет ребенка следующим летом.
— Ты не должна так часто рожать, — пожурила золовку Ронуин. — Ребенок появится лишь через тринадцать месяцев после первого! После родов обратись к матери Энит. Она даст тебе средство от зачатия.
— Но это запрещено церковью, — благочестиво возразила Кэтрин. — Эдвард очень рассердится, если узнает о чем-то подобном.
— А если ты слишком рано сойдешь в могилу? На кого покинешь детей? На злую мачеху? Пойми, Кэтрин, я тебе добра желаю, да и Рейф наверняка согласился бы со мной.
— Рейф не имеет права указывать мне, что делать! — вспылила Кэтрин.
— А Эдвард имеет?
— Он мой муж, — стояла на своем Кэтрин.
— О чем вы так горячо спорили? — поинтересовался Рейф после отъезда гостей.
— Кэтрин, конечно, милая женщина, но не слишком умна, — отрезала Ронуин и передала свой разговор с золовкой Рейф озабоченно нахмурился.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
— Не стоит — все равно не послушает. Пусть лучше мать Энит поговорит со своей младшей дочерью, служанкой Кэтрин. Они сумеют защитить ее от собственной глупости.
— Ты хорошая жена, — похвалил Рейф.
