После поцелуя (ЛП) - Энок Сюзанна

– Нет! Нет. Ты – не самая большая ошибка в моей жизни. У тебя… у тебя есть мужество, и чувство чести, которое намного больше, чем у остальных моих отпрысков.

– Благодарю вас. Закроете за собой дверь?

Маркиз заморгал.

– Ты не…

– Доброго дня, милорд.

Если Данстон ожидал, что он назовет его отцом или что-то в этом духе, то его ждет разочарование. Тем не менее, если маркиз признает его, то Салливан станет более приемлемым в глазах высшего света. Все равно останутся места, куда он не сможет пойти, не то чтобы его это беспокоило. Нет, благодаря Джорджу Салливану Уоринг узнал кое-что еще: даже несмотря на обстоятельства его рождения и кражи – или, возможно, благодаря им, – он хороший человек. Остальное не имеет значения.

И теперь Салливану нужно поехать и убедить кое-кого, что он выучил свой урок, и надеяться, что Изабель окажется к нему более снисходительной, чем он к собственной плоти и крови.

– Я не собираюсь учить тебя брать препятствия, – заявил Дуглас.

Изабель направила Зефир вокруг брата и его лошади.

– Почему нет?

– Во-первых, отец оторвет мне голову, не важно, сломаешь ты себе что-нибудь или нет. А во-вторых, нет.

Девушка скорчила ему рожицу.

– Тогда я попрошу Филлипа.

– Он скажет тебе то же самое.

Да, вероятно, скажет. По правде говоря, она не чувствовала себя в седле достаточно уверенно, чтобы попытаться оторваться от земли. Но у нее будет что-то, к чему нужно стремиться. Что-то, что займет ее время. У Изабель уже почти кончились вышивки и книги. А женщины в деревне скоро начнут бросать в нее камнями, если она станет приносить им еду и одежду, а также помогать в саду чаще, чем уже это делала: три раза в неделю.

– Поехали. Нам осталась еще одна миля вокруг озера, и я проголодался.

– Ты всегда голоден.

Дуглас широко улыбнулся.

– Я растущий мальчик. – Пришпорив своего мерина по кличке Грозовой, он пустился галопом. – Попробуй повторить это, – крикнул брат через плечо. – Тогда мы поговорим о прыжках. И я подожду тебя у моста!

– Мужчины, – вздохнула Изабель. – Шагом, Зефир.

Как только она обрела равновесие в центре седла, девушка снова щелкнула поводьями.

– Рысью, девочка.

Оба ее брата управляли своим лошадьми пятками и поводьями, но Изабель ощущала себя более комфортно, когда произносила вслух, что хотела. Очевидно, тренер Зефир сознавал это, потому что кобыла наиболее охотно откликалась на устные команды.

Под неусыпным надзором грума, следующего позади нее, девушка продолжила путь по дорожке вдоль озера в Берлинг. Хотя она проезжала по этой дороге с тех пор, как была ребенком, этой осенью она в первый раз делала это верхом на лошади. И ей нравилось это. Каждый день, если позволяла погода, Изабель тащила с собой вдоль озера Дугласа или Филлипа или отца. Когда у них были другие дела, то она отправлялась в компании грума Отто.

Салливан разбил ей сердце, но подарил ей немного свободы. Обмен не выглядел равноценным, но, по крайней мере, она могла ощущать солнце на своем лице и притворяться, что слезы у нее на глазах выступают от свежего морского ветра.

– Не наматывай поводья на левую руку, – раздался протяжный низкий голос слева и позади нее. – Позволь им свисать рядом с тобой.

О Боже мой. Изабель вздрогнула при звуке знакомого голоса, а Зефир тряхнула головой и заржала.

– Тпру, девочка, – проговорила она слегка дрожащим голосом. – Хорошая девочка.

Еще до того, как кобыла остановилась, сильная рука потянулась и взяла ее под уздцы. Изабель сделала резкий вдох и подняла глаза. Салливан сидел достаточно близко, чтобы коснуться его, льдисто-зеленые глаза не отрывались от ее лица.

– Я не хотел напугать тебя, – пробормотал он.

Его рыжевато-коричневые волосы растрепал ветер, щеки и подбородок были покрыты щетиной. Кроме теней от усталости под глазами, он выглядел точно так же, как и в последний раз, когда Изабель видела его. Он не зачах, скучая по ней. На кратчайшее мгновение она разрывалась между разочарованием и острой, болезненной радостью от новой встречи с ним.

– Помогите мне спешиться, – приказала девушка Отто, который нерешительно сидел на лошади в нескольких футах от них.

Перед тем, как грум смог выбраться из седла, Салливан опередил его в этом.

– Возвращайтесь обратно в дом, – приказал он. – Я присмотрю за леди Изабель.

Итак, он все еще распоряжается ее грумами.

– Делайте как он сказал, Отто, – добавила она, видя, что грум колеблется. Очевидно, Отто не знал в лицо знаменитого Салливана Уоринга. – Я буду дома через несколько минут.

Грум почтительно коснулся шляпы.

– Слушаюсь, миледи.

Как только грум скрылся из вида среди редко растущих деревьев, Салливан поднял руки. Не уверенная в том, что она скажет даже если сможет говорить спокойным тоном, Изабель поджала губы и позволила ему положить руки себе на талию и снять с седла.

Как только ее ноги коснулись земли, она высвободилась из его рук.

– А теперь. Какого дьявола ты здесь делаешь?

Салливан наклонил голову, прядь волос упала на один глаз.

– Я обдумал то, что ты говорила.

Радость снова поднялась в ее сердце, но рассудок так же отчаянно подавил эти эмоции. Она не собирается снова проходить через это безнадежное, беспомощное состояние.

– Хм, – уклончиво выдала Изабель.

– Хм? – повторил он, нахмурившись.

– Ты сказал, что обдумал то, что я говорила. Ты не сказал, что решил насчет этого.

В его глазах блеснуло раздражение, смешанное с весельем. Хорошо. Теперь Салливан знает, что она чувствовала в прошлом… казалось, это длилось вечность. С той ночи, как они встретились.

– Хорошо. Я решил, что ты права. Я не должен был принимать решения за тебя.

Она заморгала.

– Так вот что ты решил? Что ты не знаешь, как я отношусь к собственной жизни?

– Это не все, что я решил, – парировал он. – Я только начал с этого, чтобы извиниться и покончить с этим.

– Вот так запросто? – Возможно, Изабель огрызнулась слишком резко, но если она сможет контролировать этот разговор, то он будет не в состоянии причинить ей боль. Она не вынесет, если он просто извинится и снова уедет.

– Изабель, пожалуйста. Я скакал два дня. Я только что закончил разговор с твоим отцом. Я не…

– Что?

– Я пытаюсь сделать это пра…

Изабель стиснула кулаки и толкнула его. Удивленно хмыкнув, Салливан качнулся назад – и приземлился на пятую точку прямо в озеро.

– Изабель! – проревел он, вскочив на ноги.

Остолбенев, она могла лишь смотреть на него.

– О! Я не хотела…

Салливан зашагал к ней, подхватил на руки и нырнул обратно в озеро. Холодная вода сомкнулась над ее головой. Отплевываясь, Изабель снова поднялась на ноги.

– Как ты посмел…

– Я люблю тебя, черт бы все побрал! – прервал ее Салливан. – Ты позволишь мне закончить то, что я собираюсь сказать?

Она стояла по колено в воде, рыба, вне всякого сомнения, покусывала ее за лодыжку, но Изабель сложила руки на груди и попыталась вспомнить, что нужно дышать.

– Ну, хорошо, – произнесла она с таким достоинством и спокойствием, какие только смогла призвать на помощь. – Ты проделал такой дальний путь.

– Да, это так. Ко мне приезжал Данстон.

Изабель вгляделась в его глаза. Такое событие не могло быть приятным, но все, что она могла видеть – это то же самое слегка изумленное выражение в его взгляде.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Он кивнул.

– Он сказал кое-что, и эти слова проникли в мою тупую голову. Очевидно, Оливеру и его семье нелегко восстановить репутацию после скандала, связанного с моим арестом, потому что они выглядели задирами, а я – весьма уважаемым человеком.

– Наконец-то он понял это. И ты тоже.

– Я знаю, знаю. Ты говорила мне то же самое. – Салливан сделал вдох. – Полагаю, как бы мне не противно было признать это, мне хотелось услышать эти слова от него. Но дело-то не в этом, не так ли?