Патриция Мэтьюз - Волны любви
Понаблюдав за тем, как проходит разделка туши, я пришла к выводу, что занятие это требует не меньшей отваги, чем преследование китов в вельботах. Море уже разыгралось вовсю, но это не смутило молодого моряка, который, обвязавшись канатом, перемахнул через борт и вскочил прямо на тушу кита. Там он прицепил к пасти кита крюк, который крепился к толстому тросу. За этот трос кашалота подняли над поверхностью воды.
После этого перед тушей кита опустили две платформы, сколоченные из досок, на которые с тесаками в руках взобрались матросы, и работа началась. Они принялись отсекать от туши длинные пласты мяса и поднимать их на палубу при помощи крюков. Пласты эти просто огромные. Адам сказал, что весят они примерно две тысячи триста фунтов и снимают их с кашалота по кругу. Впечатление такое, будто счищают кожуру с огромного яблока.
Страшное это зрелище: повсюду кровь, вонь стоит такая, что хоть нос зажимай, море кишмя кишит акулами, а над головой раздаются истошные крики чаек. Люди работают, как заведенные, с ног до головы покрытые кровью и жиром. В общем, зрелище не из приятных: ни дать ни взять сцена Страшного суда.
Я вытащила носовой платок, смочила его духами и стала дышать через него. Долго стояла я на палубе, пока с огромной туши не была снята и поднята на палубу последняя полоска мяса. Завтра матросы будут вытапливать жир. Я и при этом тоже собираюсь присутствовать, каким бы неприятным ни было это зрелище, поскольку мне хочется знать все до мельчайших подробностей о промысле моего мужа.
16 октября 1845 года
Сегодня я наблюдала за тем, как рубят мясо, чтобы потом вытопить из него жир. Сначала от пластов отрезаются большие куски, которые называются «лошадки», потом эти куски режутся на более мелкие. Матросы называют их «листы Библии», я понятия не имею почему.
Куски мяса складываются в огромные чугунные котлы, где из них и вытапливается жир, после чего жир переливается в специальные горшки, где еще раз кипятится, и, наконец, в бочки.
Жара при этом стоит страшная, а запах отвратительный. Не могу без удивления смотреть на людей, занимающихся этим делом. Они веселы и жизнерадостны, хотя с ног до головы вымазаны жиром и кровью и работают в сумасшедшем темпе. А своим мужем я просто восхищаюсь. На корабле он предстал передо мной в совершенно новом свете. Здесь он царь и Бог, все его любят и уважают. Каждый день ему приходится принимать важные решения, от которых зависит жизнь многих людей. А еще он верховный судья во всех спорах между матросами. Ума не приложу, как ему это удается, для меня это была бы неразрешимая задача, а вот муж мой справляется с ней с легкостью. Капитан он отличный, и матросы стоят за него горой. Мне кажется, что и ко мне они понемногу начинают привыкать.
23 октября 1845 года
Сегодня снова увидели китов, но на сей раз не кашалотов, а обычных. Двоих, несмотря на то, что море было бурным, а две лодки дали течь, удалось добыть. При этом мы чуть не потеряли второго помощника капитана, однако, к счастью, все обошлось, вот только руку он сломал.
Адам говорит, что нам везет ужасно, поскольку китов мы уже отловили достаточно, и матросы целыми днями напролет занимаются разделкой туш и вытапливанием жира.
За этой отвратительной процедурой я больше не наблюдаю, а вот за охотой слежу, потому что боюсь за Адама и не могу сидеть в своей каюте, не зная, что происходит наверху.
Как я уже писала, за время плавания я стала еще больше уважать своего мужа, после того как увидела, как умело он командует своим кораблем и людьми, и все же должна признаться, его кровавый промысел мне не очень-то по душе, и я бы предпочла, чтобы он занялся чем-нибудь другим.
30 октября 1845 года
Сегодня переговаривались с кораблем «Рилайенс» из Нью-Бетфорда. Мой муж хорошо знаком с его капитаном, Эмосом Картером, и мы решили нанести ему визит.
Адам сообщил мне, что жена капитана находится на борту вместе с мужем. Для меня это было приятное известие. Значит, я не одна такая!
Корабли подошли почти вплотную друг к другу, и меня подняли на борт «Рилайенс» в специальном кресле, подвешенном на канатах. Кресло это предназначено исключительно для женщин. Им, видите ли, нельзя подниматься по веревочной лестнице, а то мужчины увидят их ножки. Черт бы побрал эти правила приличия! Я хихикала про себя, вспоминая дни, когда я мигом взобралась бы по такой веревочной лестнице даже в этих дурацких юбках! Интересно, смогу ли я сейчас это сделать или совсем разучилась и забыла все навыки? Надо будет как-нибудь попробовать.
Но так или иначе, теперь я настоящая леди и, хочешь не хочешь, приходится вести себя соответственно. И я вне себя от радости поднялась на борт «Рилайенс», где меня уже ждали миссис Картер, двое ее детей – пятилетний мальчик и двухлетняя девочка – и их гувернантка. Миссис Картер рассказала мне, что жизнь в море ей очень нравится, и с мужем она плавает уже десять лет. Похоже, китов ей ни капельки не жаль, да и на процедуру вытапливания жира она может смотреть без содрогания. Я так решила потому, что уж очень многое она знает об этом деле.
В целом мне все очень понравилось. Мы мило побеседовали. Дети оказались на редкость воспитанными, а малышка вообще просто прелесть: огромные голубые глазки и круглые розовые щечки. Я смотрела на нее и грустила по своему неродившемуся ребенку. Как же мне хочется стать матерью! Похоже, нет ничего необычного в том, что женщины берут с собой в плавание своих детей. Рожают их, конечно, на берегу, но, как только оправятся после родов, снова возвращаются на корабль.
Покидали мы гостеприимное судно с подарками. Капитан Картер подарил мне маленький горшочек меда, а миссис Картер – с дюжину апельсинов, которыми они запаслись на островах. А мы подарили им по пакетику миндаля и изюма из своих собственных запасов.
3 ноября 1845 года
В этот день произошло ужасное событие, вернее, даже два. Утро началось с того, что первый помощник капитана на рассвете разбудил мужа и сообщил ему, что неподалеку от корабля появился огромный кит. Адам поднялся на палубу и приказал спустить на воду лодки, а я еще какое-то время нежилась в постели.
Когда я встала и оделась, с палубы до меня донеслись встревоженные голоса моего мужа и первого помощника капитана. Почувствовав, что что-то произошло, я встревожилась не на шутку.
Только я собралась выйти на палубу, как в каюту вошел мистер Карнс. Вода с него ручьем текла, а лицо было белым как мел. Он сообщил мне, что погиб Джозеф, гарпунер. В этот момент в каюту вошел Адам и налил первому помощнику бренди, чтобы тот немного успокоился. Мистер Карнс был очень расстроен, однако нашел в себе силы рассказать нам, что произошло. Когда Джозеф встал на носу лодки и метнул в кита гарпун, тот неожиданно поднырнул под нее. Лодка накренилась, зачерпнув воды, но удержалась на плаву. Однако несколько матросов, испугавшись, прыгнули в воду, а потом, вынырнув, схватились за лодку, и она перевернулась. По счастью, второй вельбот находился неподалеку и взял на борт всех потерпевших бедствие матросов за исключением Джозефа, который запутался в лине и ушел вместе с китом под воду. Несколько минут спустя дохлый кит всплыл на поверхность, а вместе с ним и Джозеф. Он захлебнулся, и спасти его уже не удалось. Его пришлось похоронить в море. А кита доставили к кораблю.
