Патриция Мэтьюз - Волшебная сила любви
Люти сцепила пальцы на коленях.
– Эта девочка – Элиса Хантун. Ее родители были близкими друзьями господ Жана и Миньон Молино, они проводили много времени в «Доме мечты».
Моя мама в бреду называла их не иначе, как «левая и правая руки дьявола».
– Да, да, – возбужденно закивала Ребекка. – Там есть рисунок, на котором они изображены по правую и левую руку от Жана Молино. Видимо, ваша мама имела в виду это.
– Ребекка, поскольку вы уже так много знаете, наверное, вам должно быть известно про семейство Хантун. Дело в том, что господин Жан Молино пылал большой страстью к Элизабет Хантун, матери Элисы. Впрочем, он имел физическую близость со всеми женщинами их круга. Кстати, он называл свой круг «шабашем». Но благоволил Жан Молино больше всего к Элизабет, больше даже, чем к своей собственной жене Миньон.
А потом случилось вот что: через два или три года Элизабет опротивел тот образ жизни, какой вели она, ее муж и дочь. Моя мама говорила, что мадам Хантун неожиданно стала религиозной и задумалась о спасении души.
Мама знала, что в «Доме мечты» творится что-то неладное. Кое-что рассказывали слуги Молино, но самое главное, она видела, в каком состоянии каждый раз после визитов к Молино приводили родители маленькую Элису домой, как девочка плакала и причитала, когда они снова хотели взять ее туда.
Мама понимала, что с ребенком, которого она любила как своего собственного, во время посещений «Дома мечты» происходит что-то дурное, но спросить об этом мадам Хантун не решалась. Хозяйка к ней относилась довольно хорошо, но переходить границу дозволенного все равно не следовало.
Наконец мадам Хантун прямо заявила Жану Молино, что больше не желает принимать участие в его «играх». Как реагировал на это господин Хантун, я не знаю, мама не рассказывала. Но Жан Молино пришел в ярость. Это был богатый избалованный самодур, который не выносил, когда ему перечили. Мама говорила, что даже так называемые друзья, и те все его побаивались, потому что он был богатым и влиятельным, а кроме того, было известно, и не только на острове, но даже в Саванне, что он сумасшедший. Большую часть времени он вел себя совершенно нормально, но наступали моменты, когда Жан Молино впадал в настоящее бешенство и мог совершить чудовищные вещи. Мама знала по крайней мере два случая, когда он лично забил рабов до смерти. И даже не за то, что они пытались бежать или что-то в этом роде, а только потому, что они не угодили ему в какой-то мелочи.
Она рассказывала, что это был жестокий и глубоко порочный человек. Особняк в Ле-Шене поджег именно он, и это стало причиной гибели Элизабет и Ричарда Хантун. Мама говорила, что видела его в окно, когда он быстро удалялся от дома, а через некоторое время занялся огонь. Им повезло, что Элиса в эту ночь плохо спала и часто просыпалась, иначе бы они тоже непременно погибли в огне.
– Но когда мы были в Ле-Шене, – проговорила Ребекка, – Арман рассказывал, что той же самой ночью умерли Жан и Миньон!
Люти печально кивнула:
– Это правда. Маме рассказали потом об этом слуги Молино. Вскоре после полуночи весь дом был разбужен криками хозяйки. Горничная говорила, что эти крики были ужасными, и она, чтобы не слышать их, спрятала голову под подушку.
– Но почему она не пошла посмотреть, в чем дело? Люти покачала головой:
– Такого рода крики они не раз слышали прежде и знали, что им лучше оставаться в своих комнатах и не совать нос куда не следует. Вероятно, Ребекка, вы все еще не до конца понимаете, что это такое – быть рабом. Ведь у нас нет никаких прав, и хозяин может сделать с нами все, что захочет. Мы его собственность, понимаете? Как скот, как лошади. Если бы кто-нибудь из них в ту ночь попытался вмешаться, можно не сомневаться, ему бы за такую дерзость пришлось жестоко поплатиться. Во всяком случае, вскоре крики прекратились, и слуги снова заснули. А на следующее утро молодой Эдуард обнаружил тела родителей. Вначале мать в самой верхней комнате на башне – с распущенными волосами, всю обложенную цветами, ну прямо как на картинке, а потом отца – он висел в охотничьей комнате на длинном черном кожаном ремне. Лицо Миньон Молино было искажено страхом и болью. Видимо, умирала она тяжело. Мама говорила, что среди слуг ходили разговоры, будто ее отравили, но доктора так ничего и не обнаружили. Семейство Молино было одним из самых богатых и влиятельных, поэтому власти постарались, чтобы никакой огласки это дело не получило.
– Судя по тому, что вы рассказали, события тогда развивались следующим образом: Элизабет Хантун заявляет Жану Молино, что не желает иметь с ним ничего общего, он приходит от этого в бешенство и поджигает их дом, а затем возвращается к себе и вначале убивает жену, а затем себя.
– Обо всем этом мне поведала мама. В те времена так думали почти все слуги Молино.
Несмотря на жару, Ребекка почувствовала, что ее пробирает легкая дрожь.
– Какая ужасная история! Однако, хотя рассказанное вами полностью согласуется со всем остальным, что мне удалось узнать ранее, в него трудно поверить. Это даже хуже, чем в романе ужасов Хораса Уолпола[13] «Замок Отранто». – Она покраснела. – Я никогда никому не говорила, что читала его. Моих родителей хватил бы удар, я в этом уверена. То, что вы рассказали, просто невероятно. Мне сейчас кажется, что я сплю и все это кошмарный сон.
– Боюсь, что это не сон, – вздохнула Люти – Я не знакома с книгой, о которой вы говорите, но думаю, в реальной жизни человек способен совершить такие ужасные вещи, какие недоступны никакому воображению. Относясь с большим уважением к вам, я все же полагаю, что вы в своей жизни видели не так уж много жестокого и порочного.
– Это сущая правда, Люти, – слабо улыбнулась Ребекка. – Но здесь, на этом острове, я, кажется, наверстываю упущенное.
Обе женщины замолкли, погрузившись каждая в свои мысли.
– А Элисе очень повезло, – неожиданно произнесла Ребекка, – что рядом с ней была ваша мама. Они, наверное, были очень близки.
– Да. Моя мама была единственным человеком, которому доверяла Элиса. О родителях говорить не стоит, вы сами знаете, как они с ней поступили. Так что Бесс была единственной, на кого Элиса могла рассчитывать.
– Они ведь потом переехали в «Дом мечты». Элису не угнетало, что ей пришлось жить в доме, где творились такие мерзости?
Люти пожала плечами:
– Это не имело уже никакого значения, потому что у них не было выбора. Опекуны Эдуарда решили купить плантацию Хантун, деньги за которую Элиса должна была получить после достижения совершеннолетия. Разумеется, покупка плантации включала также приобретение всех рабов, включая мою маму. У Хантунов не оказалось никаких родственников, поэтому идти Элисе было совершенно некуда.
