Джейн Кренц - Наваждение
— Она не по летам рассудительна. — Розалинда многозначительно покосилась на Шарлотту. — Мне кажется, моя дорогая, это ваша заслуга.
— Вовсе нет. Она всегда была очень практичной молодой особой. Ариэл считает сезон чем-то вроде театра. Когда пьеса закончится и занавес упадет, она вернется к своим обычным занятиям.
Шарлотте оставалось только надеяться, что все сложится именно так. Ариэл ведь еще очень молода. Пускай она не по годам рассудительна в свои девятнадцать — жизнь все равно становится скучной, когда тебе больше не присылают приглашений и букетов. Хорошо еще, что Ариэл за время ее первого знакомства с обществом никто не успел разбить сердце.
А что до ее сердца, подумала Шарлотта, то у нее одна надежда: когда она вновь вернется к своей работе, рана ее постепенно заживет. Но девушка знала и другое: сколько бы новых клиенток она ни приобрела, сколько бы ни ждало ее интересных расследований, она никогда не сможет забыть своего любовника с глазами алхимика. Другого Бакстера у нее не будет.
Розалинда бросила на нее испытующий взгляд.
— Поскольку уж мы заговорили об этом, я скажу, что тоже благодарна вам.
— Если вы имеете в виду расследование, уверяю вас, что затеяла его для собственных целей.
— Нет, я говорю не о расследовании убийства. — Розалинда с треском сложила веер. — Скажу откровенно, я начала всерьез беспокоиться за Бакстера, когда он вернулся из Италии три года тому назад. Он и раньше-то был слишком мрачным и серьезным для своих лет. Даже будучи ребенком, отличался завидным самообладанием и сдержанностью. И всегда держит определенную дистанцию между собой и окружающими.
— Наблюдает за вами и оценивает вас точно так же, как результаты химического опыта?
— Именно так. — Розалинда поежилась. — Иногда это бывает довольно неприятно. Но после того ужасного случая в Италии он совершенно исчез из общества, почти никогда не вылезает из своей берлоги, которую зовет лабораторией. Я уже стала опасаться, что он совсем впал в меланхолию.
Меланхолию?
— Видите ли, у него есть к этому определенная склонность.
Шарлотта нахмурилась.
— Я и не знала об этом. Все говорили, что его родители были очаровательной парой, их отличал беззаботный и веселый нрав.
— Иногда чересчур беззаботный, — тихо промолвила Розалинда. — За сильную страсть надо платить. Не говоря уже о репутации.
— Понимаю. Я сама не раз замечала, что человек сильных страстей часто имеет темные и светлые стороны характера. Как будто природа намеревалась привести в равновесие его темперамент, а в результате получились крайности.
— Вы очень наблюдательны, моя дорогая. Именно так все и случилось с родителями Бакстера. У Эшертона, несмотря на весь его недюжинный ум и любовь к жизненным удовольствиям, был довольно тяжелый характер. Он обладал определенной склонностью к безрассудным поступкам. Это просто чудо, что ему удалось дожить до столь преклонного возраста. А что касается моей сестры…
— Что же? — живо подхватила Шарлотта.
— Она была красива, умна и очень своенравна. Жизнь в ней била ключом. Она превыше всего ценила свою независимость и частенько позволяла себе эксцентричные выходки. Все, кто знал ее, были от нее без ума, даже когда она вела себя возмутительно. И только ее семья и близкие друзья знали о том, что у нее часто случаются периоды мрачной меланхолии.
— Выходит, Бакстер вынужден был стать алхимиком в силу обстоятельств, — промолвила Шарлотта.
— Алхимиком? Что вы имеете в виду?
— По-моему, он считает себя продуктом смешения взрывчатых веществ. И поэтому ему ничего другого не остается, как только научиться контролировать внутренний огонь, который может привести к взрыву.
Розалинда удивленно вскинула брови.
— Интересная аналогия. Могу только добавить, что встреча с вами — лучшее, что случилось с Бакстером за последние годы.
Шарлотта от неожиданности чуть не выронила бокал с лимонадом.
— Леди Тренглосс, это очень любезно с вашей стороны, но, по-моему, вы несколько преувеличиваете.
— Нет, это чистая правда. Мне кажется, вы понимаете его и умеете ладить с ним, как никто другой.
— Помилуйте, не такой уж он загадочный.
— Ошибаетесь, но не в этом дело. Простите мне мое любопытство, но я хотела бы задать вам очень личный вопрос.
Шарлотта тревожно взглянула на нее:
— Я вас слушаю.
— Поскольку это трудно сформулировать в более деликатной форме, я спрошу напрямик: скажите, Бакстер не предлагал вам узаконить ваши отношения?
— Нет. — Шарлотта тяжело вздохнула. — Не предлагал.
«А совсем недавно заявил, что возможность длительной связи между нами также исключается».
Их страстные отношения стали для него помехой. Шарлотте показалось, что яркий свет свечей в зале померк на мгновение.
Но у нее и без того есть о чем беспокоиться. Сегодня она не заснет, пока не дождется Бакстера.
Бакстер поднял над головой свечу и осмотрел комнату, в которой они находились вдвоем с Гамильтоном. Заметив нетронутый слой пыли на полу, он промолвил:
— Сюда уже несколько лет не ступала ничья нога.
Все вокруг выглядит так, словно они зашли в заброшенный дом. Толстые стены и массивные доски пола приглушали звуки, доносившиеся из игорного притона на первом этаже.
Верхний этаж «Зеленого стола» представлял собой совсем другую реальность: серый, призрачный мир, в котором только колдун может чувствовать себя как дома.
— Это уже четвертая комната, — сказал Гамильтон. — Мне кажется, в любую секунду здесь может появиться привидение.
— Только любитель романтической поэзии или готических романов может представить себе подобное.
— Правда? Я вот имею склонность и к поэзии, и к романам, — весело заметил Гамильтон.
Бакстер с подозрением покосился на него:
— По-моему, тебя все это ужасно забавляет.
— Это первое захватывающее приключение за последние несколько месяцев. — Гамильтон ухмыльнулся. — И кто бы мог подумать, что я окажусь здесь вместе с тобой?
— Я прекрасно понимаю: ты считаешь меня скучнейшим занудой, Эшертон, но не забудь, что еще несколько лет твое наследство будет под моим контролем.
— Вечно ты портишь мне настроение.
Бакстер повернулся к выходу.
— Идем. Время поджимает, а нам осталось обследовать еще одну комнату на этаже. — Окинув напоследок взглядом пыльное помещение, Бакстер вышел в коридор.
— Я пойду за тобой, братец. — Гамильтон вслед за ним осторожно выскользнул в холл.
Бакстер направился к закрытой двери в конце коридора. Старый, потертый ковер, покрывавший пол, заглушал его шаги.
— Вот здесь мы точно что-нибудь обнаружим. — Он остановился напротив центральной двери.
