Линда Миллер - Любовь на плахе (Невеста)
Холт, старший сын Еноха и Мэри, сидел позади матери, обняв ее за талию, а впереди восседала маленькая Руфи. Ее было едва видно из-под шерстяного платка Мэри.
Даниель вышел из конюшни, чтобы помочь невестке слезть с лошади, а Джоли стала осторожно спускаться по обледенелым ступеням крыльца.
— А где Енох? — спросил Даниель, и в его голосе Джоли заметила беспокойство.
— Он отогревает дома ноги у огня, попивая настойку из меда с лимоном, — быстро ответила Мэри. — Похоже, что это грипп. — Она замолчала, восторженно глядя по сторонам, словно попала в волшебное королевство из сказки. — А я больше не могла усидеть дома. Мне там порядком надоели даже стены, а на улице так здорово.
Даниель осторожно снял с седла обоих малышей, вызвав у них восторг тем, что подбросил каждого вверх, затем помог слезть с лошади Мэри… Джоли умилила эта картина. «Какое счастье, — подумала она, — что именно Даниель Бекэм, самый замечательный мужчина по эту сторону Миссисипи, спас ее от петли, что привез сюда и дал ей дом, разделил с ней ложе». Но почти сразу же она вспомнила о Роуди Флите, и все ее хорошее настроение улетучилось. Ведь Мэри и ее детишки могли столкнуться с ним нос к носу на полпути к дому Даниеля! Джоли содрогнулась, представив себе эту сцену, зная, что если бы такое случилось, то не только Даниель никогда не простил бы ее, но и она сама.
Мэри пробыла у них до полудня, который она предпочитала называть обедом на манер, принятый среди южан. Она была веселой собеседницей, и Джоли действительно была рада ее визиту. Но ее все время грызла мысль о той опасности, которая может грозить Мэри по пути домой. Джоли ломала голову, как, не выдавая своего секрета, сказать Да-ниелю, что жену его брата следовало бы проводить до самого дома.
Но вот наступила минута прощания, детишки были собраны и одеты. Тут подоспел и Дотер, приехавший из Просперити. Он привязал лошадь Мэри к задку коляски, в которой и повез ее саму и детишек домой.
Солнце ярко светило, и снег стал подтаивать. Джоли стояла на крыльце и тревожно провожала взглядом удалявшуюся коляску. К ней подошел Даниель.
— Ты нервничаешь и напряжена, как кошка перед прыжком, — сказал он, — со вчерашнего дня. Что беспокоит тебя, Джоли?
Все-таки неизбежное произошло: Даниель напрямик спросил ее о странном поведении. Не забыл он и то, как взволнована она была вчера. Джоли облизнула языком пересохшие губы и взглянула на мужа.
— Я не хотела бы говорить вам об этом, мистер Бекэм, — начала она, — но боюсь, теперь у меня нет другого выбора. — Джоли замолчала, пока они не вошли в дом и плотно прикрыли за собой двери. Она говорила, вцепившись обеими руками в спинку стула, а Даниель сидел напротив, положив большие руки на край стола.
— Вчера по пути в город я встретила Роуди Флита, — продолжила Джоли. — Оказывается, он и Блейк прятали украденные деньги в нашей конюшне. Но Блейк, очевидно, перепрятал их. Роуди пришел узнать, где они.
Даниель так побледнел, что на какую-то секунду Джоли испугалась, как бы его не хватил удар. Но Даниель медленно поднялся со стула, сжимая и разжимая кулаки.
Джоли было страшно, но она не отступила, поскольку знала, что Даниель никогда не поднимет на нее руку, даже если Джоли удастся выставить его на посмешище перед всем штатом. Но все же вцепилась в спинку стула еще крепче.
— Это было, когда я ехала в город, минуя тот заброшенный дом… то место, которое сейчас стало твоей собственностью… Роуди неожиданно выскочил из-за тополей и наставил на меня пистолет. Он рассказал мне о деньгах и потребовал, чтобы я призналась, где они, и пригрозил, что убьет тебя, если я тебе что-нибудь скажу. — Джоли замолчала, набрав в грудь воздуха, и принялась тщательно изучать рисунок скатерти на столе, затем медленно продолжила: — Больше мне Роуди ничего не успел сказать, так как послышался звук приближающегося фургона. Он еще раз сказал, что убьет меня и любого, кто окажется в той коляске, если я ему хоть слово скажу. В это время из-за поворота выскочила повозка, а в ней сидел Енох. Я так испугалась, что Роуди убьет его, что ничего не соображала.
— Господи Боже… — пробормотал Даниель, повернулся и исчез в кабинете. Джоли бросилась за ним, и глаза ее широко распахнулись от ужаса, когда она увидела, как тот сорвал со стены ружье, проверил обойму и перезарядил его.
— Собери свои вещички и вещи Хэнка и Джеммы, — приказал Даниель, едва взглянув на Джоли, и поспешил на кухню.
Сердце у Джоли колотилось, как бешеное. Произошло самое худшее, чего она так боялась! Даниель не только собрался в погоню за Роуди, он собрался отослать отсюда ее и детишек, возможно, навсегда. Все, он сыт ими по горло!
— Нет! Мы никуда не хотим отсюда! — закричала Джоли, страстно желая во что бы то ни стало остановить Даниеля и зная в то же время, что это невозможно. — Мы останемся здесь, с тобой!
— Ни в коем случае, пока Флит на свободе. Я не могу выслеживать этого типа и одновременно защищать вас троих. Так что поторапливайся, собирай вещи. Я отвезу вас в город, в пансион миссис Крейпер. — Даниель взял ружье, надел пальто и шляпу. — Мэри со своими детишками тоже должны уехать в город.
При других обстоятельствах Джоли вздохнула бы с облегчением, что ее страхи и опасения оказались напрасными. Даниель вовсе не отсылает ее в Сан-Франциско, а детей в сиротский приют. Но чувство облегчения тут же сменилось ужасом, потому что Даниель и Енох легко могут быть убиты.
Джоли постаралась отговорить Даниеля от его затеи, хотя знала, что ее попытка заранее обречена на неудачу.
— Роуди похож на бешеного пса. Он убивает из удовольствия!
— Именно поэтому я и собираюсь убить его, — ответил Даниель. — Делай, что я тебе велел, Джоли. Собирайся, а я должен съездить поговорить с Енохом.
Час спустя кто-то въехал во двор, но то был не Даниель, а Дотер. Он был хмур и молчалив, когда помогал Джоли грузить в фургон ее вещи, которые она упаковала для себя и детей. Перед тем как покинуть дом, Джоли бросила последний взгляд на «блуждающие огоньки», вырезанные из тыквы, которые выглядели сейчас заброшенными и несчастными.
Вскоре Джоли уже поселилась в тесной комнате в пансионе миссис Крейпер. Джемма и Хэнк сидели сейчас напротив нее на узких постелях, болтая ногами. Лица у детей были утомленные и угрюмые. Единственным отрадным фактом в данной ситуации было то, что в комнате напротив поселилась Мэри с ее малышами.
Пришло время ужинать, и две женщины и дети присоединились к остальным обитателям пансиона, собравшимся в столовой. Джоли почувствовала себя так, будто снова стояла перед судом, когда ее приговорили к повешению — так посмотрела на нее хозяйка пансиона и ее постоянные жильцы.
