Патриция Райс - Лунный свет
Остин перехватил взгляд и энергично затряс головой, прежде чем Обри смогла вставить хоть слово.
– Я объезжал поля, Флетчер, пытаясь предотвратить дальнейшие посягательства на мою собственность. Как вы знаете, мне это не удалось. У меня не хватает людей, чтобы они работали день и ночь. Со мной никого не было.
Легкий вздох разочарования Обри остался незамеченным. Она надеялась, что он скажет, что был со своими людьми. Она смирилась бы, скажи он, что был у другой женщины. То, что он не лгал и не утверждал, что был с ней, подтверждало его честность в ее глазах, но она боялась, что остальные его осудят.
– Сожалею, милорд. Судья был со мной очень настойчив. Он захочет узнать все, что вы сказали. Вы никого не видели той ночью?
Желваки напряглись на скулах Остина от гнева, и он, опираясь на трость, встал в полный рост, спокойно встретив взгляд шерифа.
– Передайте Сэру Джорджу, что он может выписывать ордер, когда пожелает, но я советую ему держаться подальше от моих дел. Вы поняли меня? – Прежде, чем шериф смог ответить, Остин обратился к груму: – Джон, покажи этому человеку дорогу.
Обри поспешно смахнула слезы, когда молчаливый слуга вывел неповоротливого пришельца за дверь.
– Хорошо проделано, дружище. Мешайте закону, и его представители вас за это полюбят.
Адриан вошел в комнату неуверенной походкой и остановился перед своим разъяренным шурином. До тех пор, пока он не заговорил, Обри не догадывалась, что при этой сцене присутствовал кто-то еще.
– Этого чертового Фитерботтома следовало бы давным-давно выгнать! Он осел. Прислать этого чертового идиота сюда, чтобы добить меня продолжением старых историй… – Остин обернулся к жене. – Почему вы меня не предупредили?
Прежде чем он смог продолжить свое нападение, вмешался Адриан.
– Криком на Обри вы ничему не поможете. Вы так же хорошо, как и я, знаете лучший способ, как покончить с этими историями.
Бронзовое лицо Остина потемнело еще больше, когда он поглядел на друга.
– Я не доставлю старому дураку такого удовольствия. Это бесцельно.
Обри вскочила на ноги и схватила Остина за руки, умоляя.
– Расскажи кому-нибудь, Остин. Если не судье, расскажи мистеру Сотби. Он был твоим другом. Будет намного легче, если он услышит это от тебя. Тогда Харли сможет пойти к судье и сказать ему, что ты не можешь быть виновен в гибели своей жены и что смерть Бланш является чистой случайностью.
Поверх головы Обри Адриан с гневом и жалостью смотрел, как гордый граф отрицательно покачал головой.
– Дайте Луизе почивать в мире. Если поднять ту историю, это ничего не решит. У меня не больше шансов доказать, что я никого не убивал, чем у них – что убил. Я уже предупреждал вас, Обри, не вмешиваться в то, что вас не касается.
Тон, которым он произнес эти слова, был хуже пощечины, и слезы наполнили глаза Обри. Без единого слова она отвернулась и вышла.
После ее ухода Адриан презрительно посмотрел на своего друга.
– Хорошо сделано, братишка. Хочешь ли ты, чтобы и остальные тоже покинули тебя?
Широкие плечи Остина устало опустились, когда он тряхнул головой.
– Я не могу удерживать ее, Адриан. Она так же вольна уйти, как и ты. Более того, насколько ты у меня в долгу, настолько же и я перед ней. Не спрашивай, я не могу объяснить.
Он отмахнулся от вопросов Адриана и потащился в свои покои. Он знал, что это только вопрос времени, когда его прошлое достанет его в настоящем.
* * *Остаток дня Обри избегала мужа, пока вдова не заметила обеспокоенного выражения ее лица и не потребовала объяснений. Когда они ей были с неохотой даны, леди Хитмонт раздраженно затрясла головой.
– Прошло семь лет с тех пор, как Луиза погибла в этом ужасном ущелье. Остин тогда был почти мальчиком. Не могу представить никого, кроме сквалыжных Сотби, кто считал бы Остина способным на такое зверство. А возлагать вину за смерть жалкой служанки на него – занятие для дураков. Но сэр Джордж всегда был задирой, а безмозглый Флетчер лишь немногим лучше. С тех пор, как Остин попытался добиться их переизбрания после той нелепицы, которую они наплели с земельными правами сквайра Эверсли, сэр Джордж пытается найти за ним какую-то вину. Все это высосано из пальца, не беспокойтесь. Остин сейчас разъярен, потому что чувствует себя беспомощным. Дайте ему снова встать на ноги, и все будет в порядке.
У Обри не было той же уверенности, что у леди Хитмонт, но она не могла вечно избегать Остина. Если он надумает отослать ее прочь, она извинится перед ним. Она не думала, что он может силой усадить се в карету и отправить прочь. Она была уверена, что такой поступок вызовет немало пересудов и сильно осложнит ему жизнь.
Слегка утешив себя такими рассуждениями, Обри захотела выйти во двор, вместо того чтобы идти наверх. Она подарила Майклу морских свинок и хотела посмотреть, как они едят. А затем, хотя бы на минутку следовало заскочить к Мине и Балерине. Прошло много времени с тех пор, как она уделяла внимание любимым животным.
Майкл обрадовался ее приходу и попытался извиниться за действия шерифа по поводу смерти его сестры. Обри отмахнулась от его путаных объяснений и перевела разговор на своих любимцев. Вскоре паренек уже радостно болтал и показывал ей ягнят, спасенных в карьере.
Стало рано темнеть, и солнце уже зашло к тому времени, как Обри вышла на свежий воздух двора. Харли сказал ей, что урожай уже собран, и аромат свежего зерна подтверждал его слова. Через несколько месяцев мороз скует землю, и наступит Рождество. Не отошлет же ее Остин на Рождество? Она вернулась к. тому же, с чего начала.
Какая-то лошадь фыркала и перебирала копытами где-то позади, и. Обри оглянулась, чтобы узнать, кого могло занести сюда так поздно.
Вместо кого-нибудь из работников, как она ожидала увидеть, из живой изгороди, окаймлявшей дорогу, к ней вышел Джеффри. Его золотистые волосы слабо поблескивали в свете свечи, падавшем из одного окна, но черты его лица были скрыты темнотой и неразличимы в тусклом свете.
– Обри, вы позвольте мне поговорить с вами? – с мольбой спросил он.
Обри уставилась на него, словно он был фантомом из иного мира, как, в общем-то, оно и было на самом деле. Джеффри был олицетворением лондонского общества, которое она оставила в своем прошлом, прекрасного и нереального, чуждого этому миру. В этом рушащемся старом доме была ее семья, теперь это был ее мир.
Но у нее было слишком много внутреннего благородства, чтобы повернуться спиной к бывшему другу.
– Конечно, Джеффри. Не хотите ли войти?
Он покачал головой и показал поводья лошади, которую вел по дороге.
– Я проезжал мимо, но каждый раз, когда я бываю здесь, я пытаюсь увидеть вас. Вы не читали ни одного из моих писем?
