Виктория Холт - Людовик возлюбленный
Попрошайки заворчали. Они утверждали, что во Франции больше нет свободы. Но так как жители были рады тому, что город избавится от бродяг, никто особо не протестовал против решения графа. Однако когда у порядочной женщины крадут ребенка – это совсем другое дело.
Люди собирались вокруг убитой горем матери, пытались ее утешить, а некоторые уверяли, что уже слышали истории о пропавших детях. Родители отправляли маленьких мальчиков и девочек за покупками, и те не возвращались.
По Парижу поползли слухи; рассказывали просто-таки невероятные истории.
– Детей похищают полицейские, а потом требует за них выкуп. Одной женщине пришлось работать несколько месяцев, чтобы выплатить выкуп, который потребовали за ее чадо!
– Они ловят детей и отправляют их в колонии.
– Они крадут у народа не только еду, но и детей!
Истории становились все более и более безумными, и одна из них быстро распространилась по Парижу.
– Отправляют в колонии? Нет. Есть один человек… не будем называть его имени. Очень высокопоставленный человек. Он – или, лучше скажем, она – страдает от страшного недуга, и единственный способ для нее сохранить жизнь – это купаться в крови детей.
– Так вот что происходит с нашими детьми! Их забивают, чтобы какая-то важная особа могла каждый день купаться в их крови!
– Пропала уже сотня детей, – говорили в тавернах.
– Украли уже тысячу детей! – кричали на рынках.
– Жители Парижа, охраняйте своих детей, – советовали агитаторы на углах улиц. – Эти эгоистичные чудовища, которые заломили такую цену за наше зерно, что мы не можем позволить себе купить хлеб, чудовища, которые требуют уплаты непомерных налогов, теперь хотят получить кровь ваших детей.
Толпа устроила марш протеста.
Народ забил палками до смерти нескольких жандармов на улице, так как кто-то сказал, что видели, как жандармы забирают детей. Один полицейский укрылся в чьем-то доме, и вскоре этот дом был разрушен. Толпа уничтожила ресторан, так как его владелец дружил с полицейскими и те часто выпивали у него.
Для восстановления порядка власти были вынуждены призвать стражу и мушкетеров. На улицах зачитывались прокламации. Никто и никогда не отдавал приказов арестовывать детей. Если полицейские действительно виноваты, то каждый случай похищения детей будет рассмотрен в суде, если родители обратятся с обвинением. Все пострадавшие получали компенсацию.
Лидеры мятежа были арестованы, осуждены, объявлены изменниками и приговорены к публичному повешению на площади.
В столицу приехал Людовик. Народ сердито смотрел на своего короля. На площади гнили тела тех, кто возглавил мятеж. Но они были не единственными виновными. В Париже были тысячи людей, которые маршировали по улицам, уничтожали дома, убивали и изливали проклятия в адрес короля и его любовницы.
Они теперь относились к нему по-другому. Он больше не был их невинным Людовиком. Он виноват во всем. Он тратил деньги на красивые здания и свою любовницу, в то время как они голодали.
Никто больше не кричал «Да здравствует Людовик, Людовик Возлюбленный!».
Народ принял короля в тишине, которая была прервана лишь единственным возгласом: «Ирод!»
Кричащего поддержали. Толпа готова была поверить в самое плохое о нем. История о том, что он и его любовница приказывали воровать детей для того, чтобы купаться в их крови, была безумна. Но таково было настроение толпы, и они готовы были поверить в эту историю.
Людовик ничем не выдал то, как его задело безразличие людей, достоинство короля осталось незапятнанным, монарх не должен смотреть по сторонам.
В первый раз люди не приветствовали короля, проезжавшего по улицам города. Если бы он попытался объяснить, то они бы его послушали. Они еще готовы были сказать, что он все еще молод, пусть прогонит свою любовницу, займется управлением страной и людьми. Наконец, вместо того чтобы пускать на ветер время и деньги, возводя шикарные дворцы, найдет способы прекратить их страдания. Народ еще готов был изменить свое мнение, даже после ссоры с любимым королем, стоило ему лишь взмахнуть рукой, они с готовностью бы приняли его в свои сердца, поверили и признали его власть, продолжая верно служить монархии.
Слово оставалось за королем. Перед ним открывалось два пути. Если он выберет тот, о котором его просил народ, то очень скоро на улицах вновь раздались бы возгласы: «Да здравствует Людовик, Людовик Возлюбленный!»
Но король вернулся в Версаль, он не смог простить того, что они называли его Иродом, а какие гневные взгляды и мрачные лица заметил он в толпе…
Людовика задело то, как его народ принял его. Они называли его Иродом и сердито смотрели на него!
Он рассказал об этом маркизе.
– Я никогда больше не покажусь на глаза парижанам, никогда больше не поеду в Париж ради удовольствия. Я буду в городе лишь тогда, когда этого потребуют официальные церемонии.
– Вскоре нам придется проезжать Париж по пути в Компьен, – напомнила Жанна Антуанетта.
– Должна быть дорога из Версаля в Компьен, которая минует Париж, – сказал Людовик. Потом добавил: – Такая дорога должна быть во что бы то ни стало.
Король и маркиза улыбнулись друг другу. Их всегда привлекала перспектива строительства.
– Дорога в Компьен, – вскричал Людовик. – Она должна быть построена немедленно.
И когда новая дорога была построена, парижане стали называть ее «Путь революции».
Людовик сделал свой выбор. Никогда больше улицы Парижа не огласят крики: «Да здравствует Людовик, Людовик Возлюбленный!»
Примечания
1
Да здравствует наш святой маленький король (фр.).
2
Кардинал умер. Да здравствует король! (фр.)
3
Прекрасный вид (фр.).
