Тереза Медейрос - Черный рыцарь
Когда взгляд Гарета упал на склоненную голову Ровены, его губы осветились улыбкой скорее печальной, нежели насмешливой.
— Превосходное качество. Пусть сохранит его надолго.
Подняв голову, Ровена увидела Гарета, дружески обнявшего за плечи сэра Бродера. Они выходили из комнаты, обсуждая недавно введенные правила турнирных состязаний.
Блэйн закрыл лицо рукой, бросая на Ровену взгляд отчаяния сквозь пальцы. Внезапно за дверью послышался предупреждающий крик и за ним — звук падения тяжелого тела. Сбросив одеяло, Ровена кинулась к двери. Крик отчаяния вырвался у нее, когда она увидела тело Гарета, распростертое на камнях.
Она бросилась на колени и приподняла его голову.
— Что ты сделал с ним?
Над Гаретом стоял ошеломленный молодой рыцарь. Он смущенно глядел на палаш, зажатый в руке.
— Я увидел, как он схватил отца за горло. И ударил его по голове.
— Негодяй. Ты мог убить его! — Она отвела волосы со лба Гарета, тихо шепча какие-то слова, которых он не мог слышать. Грудь его равномерно поднималась и опускалась, темные ресницы были опущены. Он выглядел столь мирно, что казался спящим.
Сэр Бродер потирал горло, конвульсивно глотая.
— Было так, как сказал мальчик. Он поступил правильно.
— Он, конечно, хотел убить и вас тоже. Может быть, у него припадок безумия, и он хочет устроить всеобщую резню. — Ровена тихонько поцеловала Гарета в ухо.
Блэйн опустился на колени рядом с нею.
— Конечно, он не хотел убивать сэра Бродера. Я знаю Гарета. Он хотел бежать и отвести беду от Ардендона. Уверяю тебя, Ровена, если Гарет выйдет за ворота, кто-то непременно погибнет. И скорее всего это будет он сам. — Резкость его слов смягчила ладонь, мягко коснувшаяся ее щеки. — Позволь мне защитить его. От самого себя.
Руки Ровены опустились. Никто из троих мужчин, осторожно поднявших Гарета, старался не встретиться с нею взглядом. Они унесли его по тускло освещенному коридору.
Дрожащая улыбка Ровены убедила сына сэра Бродера в том, что ей немедленно нужно видеть Гарета. Юноша даже подумал, что ему следует изменить свое отношение к сэру Гарету. Человек, который способен вызвать преданность к себе столь очаровательного существа, не может быть таким злобным, как о нем говорят. В общем, он отошел за угол, чтобы не мешать свиданию.
Лучшее, чем располагал Ардендон в качестве темницы для заключенного, было изолированное помещение возле кухни. Это была одна из немногих комнат замка, снабженная железным замком и предназначенная для хранения соли и других драгоценных специй. В отверстие, прорубленное в толстой дубовой двери, была вделана железная решетка.
Ровена стояла на цыпочках и глядела сквозь решетку. В камере горела сальная свеча. Ее глаза не сразу различили тень человека, сидящего на бочонке.
— Гарет?
— Что, не можешь дождаться, когда меня повесят? — Гарет повернулся и, поморщившись, потер шею. — Проклятый щенок чуть не убил меня.
Ровена прижалась лицом к решетке. Вдоль стены были сложены ящики и мешки. Острый запах корицы и гвоздики щекотал ноздри.
— Фолио вернулся.
— С трупом твоего отца поперек седла?
— Нет, он вернулся один. — Она оглядела темную камеру. — Тебе очень плохо здесь?
— Не особенно. Я пока не нашел черепов бывших заключенных, и Блэйн избавил меня от дыбы. Ты, наверное, сожалеешь об этом.
Пальцы Ровены обхватили холодное железо.
— Ты считаешь меня такой мстительной?
Гарет подошел к двери и тоже взялся за решетку, легко касаясь ее пальцев. Он думал, что она отпрянет от его прикосновения, но этого не произошло.
— Как же тебе не быть мстительной? Я ведь подтвердил свою дурную репутацию прошлой ночью, не так ли?
Ровена знала, что он говорит не об убийстве Мортимера, и поэтому не стала успокаивать его. Просто не могла.
— Ответь на мой вопрос, — сказала она.
— Спрашивай.
— Когда моя ма… — Ровена не смогла произнести это слово. — Когда Илэйн умерла, почему ты не оправдывал себя ни перед кем? Были же те, кто поверил бы тебе. Отец сэра Блэйна? Священник?
Он наклонил голову.
— Мой отец воспитывал меня, желая видеть самым сильным, самым мудрым, самым добрым рыцарем Англии. Все эти мечты погибли от ядовитых поцелуев Илэйн. В ту самую ночь, когда я лежал с нею, мой отец умер, захлебнувшись собственной кровью. Я считал себя настолько же виновным в убийстве, насколько они были уверены в этом.
Она быстро и твердо сжала его пальцы и отступила от двери.
— Все будет хорошо, Гарет.
Гарет выпрямился.
— Конечно. Они повесят меня, и ты будешь свободна.
Она замотала головой, бросая осторожные взгляды в конец коридора. Ее голос снизился до шепота:
— Они не повесят тебя. Когда я докажу, что ты не убивал Илэйн, все поймут, что Мортимер сам свалился с подъемного моста.
Гарет побледнел.
— Ты сошла с ума?
Она счастливо улыбалась.
— Нет. Я вполне разумна.
Гарет поднял голову. Полное значение ее слов проникло в темноту его сердца лучом света, который одновременно и согрел его, и обжег.
— Ты хочешь сказать, что прошлой ночью уже не верила, что я убийца? Ты позволила мне поверить… Но ведь я мог…
— Что? Убить меня? Чушь! Ты не способен даже шлепнуть меня как следует!
Гарет пытался просунуть руки сквозь решетку, но ему удавалось просунуть лишь пальцы. Они угрожающе сжимались.
— Не рассчитывай на это. Если бы я мог дотянуться до тебя теперь, я бы точно свернул твою изящную шейку.
Ровена погрозила ему пальцем:
— Спокойствие, спокойствие.
Он тряс решетку с рычанием, затем стал в возбуждении ходить в узком пространстве камеры.
— Кто, Ровена? Кто, ты считаешь, убил ее?
— Не теперь. У нас еще будет время для этого.
Гарет кинулся на дверь. Ровена уже исчезала, как видение, в темном коридоре.
— Ровена! — заорал он. — Вызволи меня отсюда. Маленькая дурочка! Не смей подвергать себя опасности.
Ее голос донесся издалека. Тона его были мелодичны, как песня.
— Никакой опасности, милорд. Только истина.
Гарет бросился всем телом на дверь, колотя и пиная ее, пока не разбил суставы пальцев об упрямый дуб. Его ругательства перешли в рев. Он бился о дверь и кричал, пока не охрип. Только когда он окончательно смолк, его несчастный молодой охранник отправился к сэру Блэйну, опасаясь, что заключенный довел себя до удара.
24
Солнце пробилось сквозь тучи.
Ровена шла через двор замка, не обращая внимания на грязь, прилипающую к деревянным подошвам ее башмаков. В разрывах облаков открывалось такое лазурное небо, что походка Ровены становилась по-весеннему бодрой, несмотря на мрачную миссию, которая ей предстояла. Солнце бросало золотые отблески на темные края туч.
