Кристина Брук - Без ума от графа
— Сначала все выглядело как-то несерьезно. Я даже не понимала, чего он хочет от меня. Он слегка касался то моей руки, то моего плеча, то слегка задевал грудь. Мне казалось, что все это происходит чисто случайно.
Мэддокс опустил голову, но через минуту поднял. В его глазах сверкнул такой огонь, что Розамунде стало страшно. Олбрайту явно повезло, что он перешел в иной мир, иначе ему не поздоровилось бы.
— А что было дальше? — спросил Мэддокс.
— Дальше? — Жаклин явно пыталась взять себя в руки. — Однажды он поцеловал меня, но это был не простой поцелуй. Он обхватил меня своими ручищами и хотел заставить меня раздеться. Он говорил, что мне самой хочется этого, просто я не смею признаться. Я совсем растерялась. Мне было противно и стыдно. Неужели я каким-то образом навела его на подобные мысли? Он не вступил со мной... в известные отношения. Оглядываясь назад, теперь я ясно вижу, чего он добивался с самого начала. По всей видимости, он решил не спешить, чтобы не вспугнуть меня или чтобы я не нажаловалась Гриффину. Но с того дня уроки музыки мне опротивели.
Розамунда остолбенела от услышанного. Ей хотелось прижать Жаклин к сердцу и утешить. Она не понимала, почему сидевший рядом с Жаклин Мэддокс, влюбленный в нее, не пожалеет девушку, не приласкает. Неужели сердится? Нет, он не мог сердиться. Скорее боялся, что эта не слишком уместная ласка, ласка мужчины, вызовет у Жаклин неприятие во время столь тяжелого признания о домогательствах со стороны другого мужчины.
— И Гриффин посмотрел и все понял, — осторожно заметила Розамунда.
— Да, он буквально оторвал мистера Олбрайта от меня и избил до полусмерти. Все это произошло на моих глазах. После этого мне стало намного легче. Если бы мои занятия с мистером Олбрайтом продолжались, я, наверное, сошла бы с ума, не выдержав его приставаний.
— Именно поэтому Гриффин обещал убить моего кузена, — мрачный как туча, заметил Мэддокс.
Жаклин кивнула.
— Тогда мистер Олбрайт стал распространять слухи по всей округе о том, что ему угрожают. Затем куда-то исчез. Мы надеялись, что теперь все в порядке, но не тут-то было. Вскоре Олбрайт опять появился в наших местах.
Жаклин обхватила голову руками.
— В наших местах есть живописная пещера на одной скале. Я как-то показывала ее тебе, Рози. Мне нравилось приходить туда и мечтать в одиночестве.
Она вздохнула, словно боялась продолжать. Мэддокс наконец-то положил свою ладонь на ее руку и сочувственно пожал.
— Однажды вечером я пришла туда. А он следил за мной и специально догнал меня на вершине скалы... он хотел меня обесчестить. «Надо как следует проучить твоего братца», — ухмылялся он. Я отчаянно сопротивлялась, я кусалась и царапалась. Я была не в себе. Я вела себя как сумасшедшая.
— Гриффин был там? — нахмурился Мэддокс.
— Нет, его там не было. Случайно во время схватки я толкнула Олбрайта, он потерял равновесие и упал вниз. Я даже не посмотрела, что с ним случилось, а просто бросилась прочь оттуда.
Мэддокс прищурился, напряженно о чем-то думая.
— Ты обо всем рассказала Гриффину. Он пошел на поиски Олбрайта и нашел его лежащим у подножия скалы.
Жаклин кивнула.
— Он встал на мою защиту, оберегал меня от всех опасных слухов, которые ползли по окрестностям. Брат принял на себя удар. Всю ненависть и страхи. Слуги покинули нас. Соседи нас избегали. Только ты, Тони, и добрый викарий не оставили его.
Она робко улыбнулась, осторожно взяла его за пальцы и пожала. Мэддокс, в свою очередь, ответил ласковым пожатием.
— Ты не сердишься на меня? — В глазах Жаклин мелькнуло удивление. — Не сердишься? Ведь Олбрайт твой кузен и...
— Сержусь? На тебя? Не говори чепухи. Впрочем, да, сержусь, но только на себя. Разве не я рекомендовал его вам в качестве учителя? Никогда не прощу себе этого.
— Гриффин строго-настрого запретил мне рассказывать об этом кому бы то ни было. Я видела, как ему хочется, чтобы ты поверил в его непричастность. Но всеобщее отчуждение и страх заставили брата замкнуться в себе, он просто не знал, кому можно доверять, кому нельзя. Олбрайт был таким приятным и обходительным юношей. Ему удалось всех обвести вокруг пальца.
Медленно, взвешивая каждое слово, Розамунда проговорила:
— Значит, все это время Гриффин сознательно нес на себе всю тяжесть случившегося, чтобы отвлечь от тебя внимание.
— Да. Меня это очень угнетало! Но он не позволил мне рассказать правду. Почти все местные жители не любят нашу семью, и все из-за грубого и деспотичного характера умершего деда. Брат не знал, какие последствия может вызвать мое признание. Его вызывали и расспрашивали, однако не нашлось ни одного доказательства, подтверждавшего, что он был там в тот день. Кроме того, не нашлось ни одного свидетеля, который слышал, как Гриффин угрожал убить Олбрайта. Коронер установил, что это был несчастный случай. После этого стало намного спокойнее. Однако слухи продолжали ходить. Они не давали покоя брату. Думаю, именно в этом кроется причина его мрачного и раздражительного настроения.
— Да, в округе поговаривают о некоем свидетеле, — сказал Мэддокс. — Слава Богу, если это так. Если свидетель все расскажет, то отпадут подозрения. То, что ты нам открыла, вовсе не убийство, а самозащита. Ведь Олбрайт хотел тебя обесчестить, а ты просто оборонялась. Возможно, ты даже не толкнула его, он сам свалился.
— Как знать? Свидетелю могло показаться, что я столкнула его, — возразила Жаклин. — И почему это всплыло именно сейчас? Ведь это лишь слухи и догадки. Кем бы ни был этот свидетель, но он явно не спешит с официальным заявлением в местный суд. Напротив, он затягивает дело. Мне кажется, этот человек вынашивает какие-то злобные и мстительные планы.
Розамунда стиснула пальцами подлокотник кресла, на котором сидела.
— Неужели ты полагаешь, что Гриффин открыл настоящее лицо этого мнимого свидетеля? А вдруг он намерен совершить какой-то необдуманный опрометчивый шаг?
— Что? Что вы хотите этим сказать? — вскричал Мэддокс. — Надо быть идиотом, чтобы совершить такую глупость. На его месте я подождал бы, пока Джекс не предъявят обвинение в убийстве. Но прежде надо использовать любую возможность — в рамках закона, разумеется, — избежать этого.
Розамунда глубоко вздохнула:
— Ну что ж, надо отправляться в дорогу. Нельзя медлить. Жаклин, ты останешься. Я отправлю тебя в дом Монфора, он позаботится...
— Нет, — воскликнула Жаклин, — я поеду с вами, и не вздумайте меня отговаривать!
Она гордо подняла голову, выставив, как Гриффин, вперед подбородок, — столь знакомый Розамунде жест.
— Кроме того, Тони меня защитит. Правда, Тони? А если дела пойдут совсем плохо, можно будет скрыться во Франции. Контрабандисты нам помогут.
