Клинок трех царств - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Ой, а вот Святша надумает на Оттона идти войной за то копье… – вдохновенно начала Браня.
– Василев Ураниэ, спаси нас от этого! – Эльга перекрестилась. – Чего не хватало!
– Так он сказал раз: поехать бы к Оттону, хоть поглядеть на копье, – сказала Прияслава.
– Вот видите!
– Да, говорит, матушка не пустит…
– Не пущу!
– Коли не пообещаю привезти того горелого епископа назад.
Тут уже Браня не смогла удержаться от смеха, а Эльга замахала руками:
– Да уж хватит с меня епископа!
Среди говора не сразу услышали, что в дверь опять стучат. В избу засунулся собственный бережатый Эльги, Халльгрим:
– Госпожа! И ты, воевода. Гонцы от Тормара пришли – к Витичеву угорские табуны прибыли.
Все в избе разом вскрикнули.
– Ну вот Святше и развлечение! – сквозь шум прокричала Эльга. – Авось посмотрит жеребцов – забудет про Оттоново копье!
У нее и впрямь полегчало на душе: приход угорских табунов был для Киева важным событием, и она надеялась, что оно отвлечет крикунов от толков про беса Ортомидия, а там все и уляжется…
* * *
Племя угров – сами они себя называли мадьярами, – на Русской земле было хорошо известно. Они были выходцами из Хазарии – когда-то давно жили под властью кагана, близ хазарской реки Итиль, но уже давно порвали с ними и переселились далеко на запад, к горам, которые с тех пор звались Угорскими. По пути с Итиля на Дунай угорские кочевые орды проходили мимо Киева, при Олеге Вещем или даже раньше, но и сейчас порой какие-то их роды кочевали со своими стадами и вежами то с запада на восток, то с востока на запад. Обитая в степях близ южных рек, на пути к Греческому морю, угры успели повоевать и с греками, и с франками, и с печенегами, и чуть не целый век были грозой в этой части мира, унаследовав славу, а порой и само имя гуннов и аваров. Многочисленная их конница налетала на земли франков, западных и восточных, предавала огню селения и монастыри. В последние десятилетия с ними много воевал Оттон и недавно разбил их, вынудив прекратить набеги. На русские земли угры не нападали, и было даже предание, что князь Олег какой-то зарок с ними положил. Зато они прибывали сюда торговать, приводили огромные табуны коней. Как у всех степняков, кони их были невелики ростом, довольно неказисты, но зато сильны, быстры, выносливы и неприхотливы. Почти каждое лето сотни этих коней пригонялись к Витичеву и оставались там на месяц-другой, в ожидании желающих выменять их на разные товары, льняные холсты, меха и серебро.
Вместе с гонцом от витичевского воеводы Тормара приехали трое угров – поклониться князю киевскому и попросить разрешения на торговлю. Святослав принял их в гриднице, куда набилось немало любопытных из его дружины и из города. Были здесь и Хельмо с Рихером, так кстати приглашенные сегодня на обед. Прибытие угров их встревожило: победа Оттона на реке Лех не уничтожила непримиримой вражды, и даже то, что унгарии, эти новые гунны, язычники и разбойники, продавали русам коней, было им неприятно.
– Знаешь ли ты, князь, откуда появилось племя унгариев? – спросил Рихер, услышав, кого им сейчас предстоит увидеть.
– Они же с Итиля откуда-то вроде? Под хазарами раньше жили.
– Да будет тебе ведомо: унгарии, также называемые аварами, происходят от гуннов, а гунны вышли из готов, которые называются так по имени вождя своего, Гота.
– Видали мы готов! – Святослав подмигнул Игмору и Хавлоту, в числе малой дружины из восьми человек разделивших с ним тот полный опасностей переход через хазарские земли и печенежские степи, когда в Киеве его сочли погибшим. – В Корсуньской стране видели мы их. Они же ныне христиане, как греки.
– В те времена, когда Гот еще не знал истинной веры, некие женщины в его войске были обвинены в колдовстве. Но их было очень много, и он не стал убивать их всех, а повелел изгнать. Те колдуньи убежали в ближайший лес, заблудились между озерами и болотами близ Меотийского моря и остались там жить.
– Бывал я и там, – кивнул Святослав, и по глазам его было видно, что мысли его унеслись в те пустынные края желто-серого песка, жесткой травы и мелких соленых озер.
– Иные из этих женщин носили детей, в том краю они их родили, и от них пошло племя унгариев. Возник целый народ, нравами грубый, необузданный и жестокий, жили они охотой и сами были как дикие звери. Однажды их воины преследовали оленя и по его следам перешли через Меотийские болота, и так нашли путь, на го́ре всем разумным народам, из своей пустынной страны. Когда же все они вышли, то люди, живущие там, увидели унгариев и приняли за злых духов – так они были ужасны всем видом и одеждой. Никто не оказывал им сопротивления, и в том краю унгарии устроили побоище, не пощадили никого, захватили огромную добычу и вернулись в свои селения. Но, найдя выход из своих болот, они больше не хотели там жить, стали выходить всем своим народом и переселяться в Паннонию. Карл Великий изгнал их за Дунай, но они причинили земле франков такое опустошение, что до сих пор иные города стоят разрушенные и пустые. Твоя светлость должен знать, что за народ, с которым ты имеешь дело. Они бы вечно причиняли смерть и разорение, если бы не доблестный наш господин Генрих, а за ним – господин Оттон, что разбили унгариев и своим оружием освободили почти всю Европу от их жестокости. Мы сами были свидетелями, – Рихер оглянулся на Хельмо, – как унгарии прислали послов к государю Оттону, якобы для подтверждения своей верности и дружбы, а на самом деле хотели разузнать, насколько сильно его войско и верны ему его люди. Государь Оттон богато одарил тех послов и отпустил, но всего через несколько дней узнал, что войско унгариев вторглось в большом числе в наши земли и начало войну. Подумай сам – не за этим ли пришли они к тебе и сейчас? Потерпев поражение от государя Оттона, они могут задумать поискать добычи в других краях…
В это время отроки вели угров, и Рихер замолчал. После его рассказа на гостей таращились с большим любопытством и некоторой опаской, как на зверей, способных укусить. Правда, на первый взгляд нельзя было сказать, что явились потомки колдуний, обычаями и обликом схожие с дикими зверями. Разве что прямые черные волосы гостей были заплетены в несколько кос, что в глазах русов указывало на избранный путь
