Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая
— Ты потанцевала со всеми симпатичными парнями в зале, — хохотнула Лекси. — А ты ведь только вышла замуж. Вот это я понимаю, Кларри, дорогая.
— Счастья тебе, подруга, — сказала Айна со слезами. — Мы так рады за тебя. Салли расскажет мне о твоем житье-бытье.
— Не забывай нас, хоть ты теперь и одна из этих богачей, — ехидно проговорила Мэгги.
Кларри расцеловала их всех и пообещала не забывать.
На улице было уже темно. Снегопад закончился, и стало морозно.
Вернувшись домой, Герберт, Кларри, Уилл и Олив почувствовали себя неловко. Олив разожгла огонь в гостиной и предложила приготовить легкий ужин.
— Я тебе помогу, — сказала Кларри.
— Только не в день своей свадьбы, — ответила Олив. — Сегодня ты должна отдыхать. Ты выглядишь совершенно измученной.
Герберт суетился вокруг своей молодой жены, усаживая ее в кресло у камина и укрывая ей колени пледом.
Уилл предложил поиграть в карты, но Герберт отказался.
— У меня есть кое-какие дела, которым нужно уделить внимание. Ты обойдешься тут без меня, дорогая?
Кларри взглянула на него в смятении, но утвердительно кивнула. Пусть уж лучше он идет наверх, чем ходит вокруг них, неодобрительно глядя на то, как они играют.
Уилл обвел их взглядом.
— Папа, а может, ты останешься здесь и почитаешь?
Герберт посмотрел на него с раздражением.
— Я ненадолго. Скоро спущусь и поужинаю с вами.
Но он так больше и не появился в гостиной в тот вечер. Кларри проиграла Уиллу партию в нарды, потом наблюдала за тем, как он обыграл Олив в карты. Затем Олив подала им гороховый суп.
— Может, я отнесу тарелку наверх мистеру Стоку? — предложила она.
Кларри пришла в замешательство, но потом кивнула.
— Только папа может думать о работе в день своей свадьбы, — сказал Уилл с осуждением. — Мне жаль вас, Кларри.
— Не нужно меня жалеть, — натянуто улыбнулась Кларри. — Просто твой отец добросовестный человек. Такой уж у него характер.
Вскоре Кларри отправилась наверх. Она постучала в дверь кабинета. Поглощенный работой Герберт что-то писал, сидя за столом.
— Я… я иду спать, — сказала ему Кларри.
Он вскинул голову и снял очки.
— Прости меня. Я совсем забыл о времени.
— Не волнуйся, — произнесла она торопливо, — я все равно слишком устала, чтобы играть в карты. Уилл и Олив музицируют.
Подойдя к ней, Герберт положил руки ей на плечи.
— Тебе нужно отдохнуть, моя дорогая, — сказал он заботливо. — Боюсь, как бы ты не заболела.
— Я просто подхватила легкую простуду, — ответила Кларри.
— Все равно, мы должны очень внимательно относиться к твоему здоровью.
Герберт откашлялся.
— Эту ночь я могу провести в своей комнате, если хочешь. Так ты сможешь хорошенько выспаться.
— В этом нет необходимости, — выпалила Кларри и тут же залилась краской.
Ей хотелось поскорее пережить неловкость их первой брачной ночи. Они должны вступить в физическую близость, иначе она так и не станет миссис Сток по-настоящему. В представлении Кларри, это было непременным условием ее превращения из экономки в хозяйку дома. Она должна стать женой и любовницей Герберта, а со временем хотела бы иметь от него детей.
— Полагаю, так все же будет лучше, — сказал Герберт твердо. — Хотя бы сегодня.
Он коснулся губами ее лба.
— Спокойной ночи, милая.
— Спокойной ночи, — тихо проговорила Кларри, разочарованная сдержанностью его поцелуя.
Он заставлял ее чувствовать себя его дочерью, а не молодой женой.
Оставшись в одиночестве в большой спальне, Кларри стащила с себя свадебное платье и бросила его на стул. Она надела ночную рубашку, которую сестра специально для нее вышила зелеными бабочками. До ее прихода Олив задернула занавески на окнах и разожгла в камине огонь, согревший холодное помещение. Кларри бил озноб, когда она села на край кровати, обхватив себя руками.
Снизу доносились приглушенные звуки веселой мелодии. Кларри захотелось сбежать вниз и присоединиться к Уиллу и Олив в теплой гостиной, наслаждаясь их обществом. Кларри встала, подошла к окну и отодвинула занавеску, чтобы выглянуть в темноту ночи. День ее свадьбы. Где-то там собрались люди, чтобы отпраздновать этот день. Но теперь он закончился, и все уже разошлись по домам.
Вздохнув, Кларри забралась в пустую кровать и свернулась калачиком в холодной постели. Ее голова гудела, тело ломило. Больше всего Кларри сейчас хотелось, чтобы ее обнимали чьи-то руки, утешая своим теплом. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Если бы только Герберт пришел! Может, он еще передумает? Кларри старалась не спать на тот случай, если он все же присоединится к ней. Она прислушивалась в ожидании его шагов, но никто не шел.
Кларри еще и еще раз прокручивала в голове события прошедшего дня: скромная церемония в церкви, вьюга, вечеринка в чайной, неожиданное появление Уэсли. Она задрожала, вспомнив, как он сжимал ее ладонь, как положил руку ей на талию, как смотрел на нее с нескрываемым желанием. Этот мужчина знал, что такое страстный поцелуй. Вдруг Кларри испытала вожделение. Уткнувшись пылающим лицом в холодную подушку, она застонала. Она ненавидела себя за то влечение, которое испытывала к Уэсли. Это так низко, непристойно. Как она может лежать здесь, ожидая своего супруга в первый день их семейной жизни, и допускать такие мысли об Уэсли? Она достойна презрения.
Вину за свой позор Кларри пыталась переложить на него. Именно Уэсли испортил ей свадьбу, вынудив ее потанцевать с ним и снова разбередив ее прежние чувства. Он предпринял еще одну попытку подчинить ее своей воле — теперь, когда она была замужем за другим. Он и только он источник всех ее бед с того самого дня, когда судьба свела их на поляне возле хижины свами в горах Кхаси.
Единственное, что не вызывало у Кларри сомнений, несмотря на ее лихорадочное состояние, — это то, что в будущем ей нужно держаться подальше от Уэсли. Она должна делать все возможное, чтобы избегать его.
Медленно тянулись ночные часы. Герберт все не приходил. Кларри одолевали мучительные размышления. Когда в конце концов она уснула, ей приснилось, что она снова в Белгури, лежит на диване и ее обдувает горячий ветер. Кто-то звал ее по имени, но она не могла понять кто.
Вздрогнув, Кларри проснулась, лежа на мокрой от слез подушке.
— Герберт, это ты? — прошептала она.
Но в неясном свете тлеющих в камине углей она увидела, что рядом с ней никого нет.
Глава двадцать третья
1910 год
