Диана Хэвиланд - Наперекор стихии
Джеффри уже бывал в этой части страны лет десять назад и был знаком с местностью и обычаями. Неплохо владея языком берберов, он выступал в роли переводчика для Селены. Хотя она подозревала, что он до сих пор считал, что ей не следовало ехать, Джеффри больше не говорил об этом. Он был хорошим попутчиком, с ровным характером, и всячески заботился о ее комфорте. Когда они начали спускаться на плоскогорье, продвигаясь в сторону Бискры, он стал очень осторожен — оказалось, что этот район был враждебным. Однажды им пришлось быстро спешиться и укрыться в пещере, а мимо проехал отряд арабов с винтовками.
— Не все повстанцы — арабы, — пояснил Джеффри Селене позже. — Только небольшая часть коренного населения симпатизирует Фурье и его последователям, но мы не можем рисковать без необходимости.
На следующий день из ущелий до них донеслись звуки пушечных выстрелов, а ночью они увидели огненное зарево, ярко-красное на фоне неба. Путешественники вступили на плодородную полосу земли, где годы назад поселились французские колонисты, насадив сады олив и фиговых деревьев. Теперь почти все фермы лежали в дымящихся руинах, а от деревьев остались лишь почерневшие пни.
Они ехали ночью, а спали днем в спасительном укрытии скал. Джеффри достал пистолет из седельного вьюка и держал его наготове. Ночи были холодными, часто ветреными. Тело Селены болело при каждом движении, невозможно было снять напряжение с усталых мускулов. Она не мылась с отъезда из Кабула, ее волосы засалились, а дорожный костюм, казавшийся таким практичным, стал грязным и мятым. Поверх блузки она надевала одну из шерстяных рубашек Джеффри.
— До Бискры теперь недалеко, — сообщил он Селене однажды вечером, когда они сели на лошадей для очередного ночного переезда. — На самом деле это не один город, а полдюжины деревень на склонах Ope. Европейское поселение на северном конце оазиса. Скоро мы будем там.
Приближалась полночь, когда они проезжали мимо нетронутого огнем фермерского дома, белеющего в лунном свете.
— Джеффри, как ты думаешь, можем ли мы остановиться здесь? Они, конечно же, пустят нас.
— Здесь, должно быть, никого нет, — ответил Джеффри, — наверняка они слышали о пожарах на юге.
— Но ведь мы не сделаем ничего плохого, если переночуем тут? Мы ничего не тронем!
Он улыбнулся ей.
— Тебе было нелегко, не так ли? Хорошо, может, несколько часов в удобной кровати придадут тебе сил.
Они свернули на дорогу, ведущую к дому. Все его окна были темными, дом выглядел нежилым и заброшенным.
— Когда мы будем в Бискре, — пообещал Джеффри, — я поселю тебя в кафе мадам Булард.
— В кафе? Но почему…
— Она мой старый друг. Ты не можешь жить в гарнизоне.
Джеффри остановился, сдерживая лошадь. Селена, посмотрев вниз, вскрикнула от испуга. На обочине дороги лежала огромная белая собака с разбитой головой, на ее шерсти засохла кровь.
Джеффри спешился и помог Селене слезть с лошади; в руке он держал пистолет, поблескивающий в ярком свете луны. Он пошел вперед, Селена последовала за ним.
— О Боже!
— Джеффри, что там?
Он чиркнул спичкой, потом попытался оттолкнуть Селену, но слишком поздно: она увидела тело среди низких кустов. Это была девушка лет четырнадцати, обнаженная, с широко раскрытыми остановившимися глазами. Ее худые ноги были широко раздвинуты, стертые до крови бедра покрыты синяками. Голова как-то неестественно откинулась назад. Селена подавила крик. Горло девушки было перерезано, и маленькую неразвитую грудь покрывала корка запекшейся крови.
Джеффри схватил Селену за руку.
— Назад, к лошадям — быстро!
— Мы не можем оставить ее так.
— Ей уже ничем нельзя помочь, — отрезал он, сняв свой плащ и закрыв тело и лицо с невидящими глазами.
— Пожалуйста, — умоляла Селена, — мы должны похоронить ее.
Но Джеффри настойчиво тянул ее к лошадям. Когда он помог ей сесть в седло, она замерла, замерзшая, сжимая поводья, не в состоянии даже шевельнуться.
Джеффри вскочил на лошадь.
— Селена, мы уезжаем отсюда, сейчас же. — Его голос был жестким, неумолимым. — Она умерла недавно. Повстанцы могут быть неподалеку. Она была… Они ее… — Джеффри запнулся. — Она была изнасилована, — наконец произнес он резко. — Они делали это по очереди, а последний перерезал ей горло. Я видел раньше подобные вещи в Алжире.
Селена посмотрела на него, пораженная его жесткой прямотой. Только позже она поняла, что его слова произвели нужный эффект: она ударила пятками лошадь, которая рванулась вперед тяжелыми скачками.
— Месье Джеффри, сколько лет, сколько зим!
Мадам Булард предоставила Джеффри и Селене первый за дни пути хорошо приготовленный ужин и собственный превосходный французский бренди в своих комнатах, в задней части пустого и темного кафе. Но хотя Селена по настоянию Джеффри сделала несколько глотков бренди, она не могла заставить себя есть.
— Плохи дела, — покачала головой мадам Булард.
Несмотря на то что ей было далеко за сорок, ее иссиня-черные волосы лишь немного тронула седина, а двигалась она с легкой грацией молоденькой девушки.
— Солдаты из гарнизона здесь не были с неделю, — сообщила она. — Что же касается арабов, они тоже держатся своих домов.
Мадам Булард посмотрела на Селену и снова покачала головой:
— Все женщины и дети с французских ферм уехали через Бискру, направляясь в Филиппвилль, а оттуда — некоторые из них — назад во Францию, другие — в Алжир. Сейчас не время путешествовать по стране, мадам Хэлстид.
— Я приехала к своему жениху, — устало сказала Селена. — Крейг Лейтимер, он сейчас в гарнизоне.
— Сейчас нет, — ответила мадам Булард. Она наклонилась вперед, и свет лампы задрожал на расшитом блестками корсаже красного атласного платья. — Месье Крейг уехал из гарнизона с отрядом всадников на разведку.
— Не территорию повстанцев? — Селену охватила волна страха.
— Повстанцы не держат никакой территории. Они передвигаются, незаметно появляясь и исчезая за горными перевалами. И оставляя за собой следы своих дел…
Джеффри рассказал мадам Булард о сожженных фермах, об убитой девушке на дороге.
— Они войдут в Бискру? — спросил Джеффри.
— Кто знает? Комендант гарнизона в Сен-Дени отменил все краткосрочные отпуска. Моим девочкам совсем нечего делать. Они все время спят, скоро они растолстеют и обленятся при таких делах. — Она взглянула на Селену. — Тебе не мешало бы поспать, как я вижу. Придется моим девочкам потесниться — и у тебя будет отдельная комната.
Когда мадам Булард вышла, Джеффри сказал:
