Джудит Френч - Мой нежный варвар

— Вовеки и навсегда.

И они скрепили клятву долгим поцелуем.

— Завтра, — сказал он, — мы встретимся с Тизом и мальчиками, а потом все вместе присоединимся к остальным.

— Птолемей не отступит.

— Да, он не захочет признать свое поражение, — согласился Кайан. — Но он не может надолго покидать Александрию. Кассандр тут же воспользуется моментом. И я слышал, что началась война с Карфагеном. Если нам удастся опередить войска Птолемея, ему придется вернуться в Египет.

— Будем надеяться.

— Да, но… — Он помедлил. — Я должен был кое о чем рассказать тебе, но не знал, как.

— У тебя есть другая жена? — произнесла она с напускной легкостью.

— Нет. Это насчет Птолемея.

— Тебе известно о нем что-то, чего не знаю я?

Он кивнул.

— Да. Много лет назад от него у благородной персиянки родился сын.

— Да, я что-то слышала об этом. Та женщина умерла, не так ли?

— Птолемей назвал мальчика Парисом.

Она в замешательстве посмотрела на него.

— Ты знаешь, что с ним случилось?

— Да.

Она молчала, ожидая продолжения.

— Я назвал его Валом.

— Вал? Это наш Вал? — Она покачнулась и упала бы, если бы он не поддержал ее. — Почему ты утаил это от меня? Как такое возможно?

— Мать Вала была двоюродной сестрой отца Хомиджи. Я узнал о смерти этой женщины и рассказал твоему отцу. Война сделала сиротами многих детей. Если бы отец Вала не был греком, его бы приняли в семью матери. А так его передали на попечение кормилицы, которая задумала продать ребенка работорговцам, когда отлучит его от груди. Я купил его за пару жемчужных серег.

— Царский сын, — произнесла она, — был продан на рынке, как овца! — На ее глаза навернулись слезы. — Ты уверен, что это именно тот ребенок?

— Ты же его сама видела. Твой отец говорит, что он копия Птолемея.

— И ты вырастил его как своего собственного?

— У меня уже был сын. Мне не составило труда принять еще одного. Птолемей был твоим другом и братом Александра. Ради родственных уз я решил, что ты бы одобрила это.

— Да, — согласилась она. — Я бы одобрила это. Но почему ты никого не известил об этом в Александрии? Тебе никогда не приходило в голову сказать об этом его отцу?

Глаза Кайана сузились.

— Я его отец… единственный отец, которого он знает. Вначале я не хотел тебе об этом рассказывать. Я боялся, что ты выдашь его Птолемею.

— А потом почему не сказал?

— Я ждал подходящего момента.

— Вал не знает об этом?

— Нет, и никогда не узнает, если только мне удастся скрыть это от него. Он принц Двух Царств. Разве этого недостаточно?

— Кто-то мог бы сказать, что этого более чем достаточно, — ответила она.

— Ты сможешь заменить ему мать?

— Я люблю как Вала, так и Юрия. Я сочту за честь быть для них матерью.

— Хорошо, с этим решили. — Он поцеловал ее в макушку. — Я думал, ты рассердишься на меня за то, что я не сказал тебе раньше.

— Нет, ты решил правильно, — ответила она. — Я сначала полюбила его. Птолемей не заслуживает такого сына.

Они сошли вниз, и Роксана ушла к себе, чтобы искупаться и переодеться к завтраку. Она отослала служанку, которая пришла, чтобы помочь ей, и сама заплела волосы в густую косу. Когда они приехали в Газу, она выкрасила волосы в черный цвет. Если бы Птолемей увидел ее, то сразу узнал бы, но она не хотела помогать ему в этом. Сейчас на поверхности полированного бронзового диска отражалось лицо замужней женщины. Так много произошло с тех пор, как она покинула Александрию! Она задумалась.

Она попыталась вспомнить Вала таким, каким видела его в последний раз. Был ли он похож на Птолемея? Если да, то почему она этого не замечала? Солдаты чуть не убили их. Что бы Птолемей стал делать, если бы узнал, что своими преследованиями ставит под угрозу жизнь собственного сына?

И, знай он правду, что он, царь, у которого не было наследника, стал бы делать, чтобы вернуть Вала?

Кайан приказал слугам подать завтрак в сад. Когда Роксана и Кайан остались наедине, он взял ее за руки, прижал к себе и поцеловал. Она в ответ крепко обняла его. Она посмотрела на свое обручальное кольцо и спросила:

— Ты сплел его из своих волос?

— Да. Это не первое кольцо, которое я сделал для тебя. Помнишь, когда мы жили в лагере у водопада, много лет назад?

— Да, помню. Мне было четырнадцать лет, и ты сделал мне кольцо из конского волоса.

— А что ты с ним сделала?

— Я спрятала его в тайнике в каменной стене за большими конюшнями западного дворца. Оно, должно быть, там и лежит.

— Мы пойдем туда и посмотрим.

— Обещаешь?

— Да, обещаю! — Он рассмеялся. — И обещал еще кое-что. Помнишь, я говорил, что привез тебе с рынка подарок?

— Если я забыла об этом, то у меня есть на то причины, — насмешливо ответила она. — Не каждый день женщине доводится становиться женой принца.

— Смейся, смейся. — Он хлопнул в ладоши, и в сад вошла служанка со свертком.

Роксана не открывала свертка, пока они не остались одни.

— Что это? — спросила она, увидев изумрудные шелка. — Ты что, хочешь, чтобы я это надела?

— Да! — Он улыбнулся. — Помнишь, как ты танцевала для Александра и его гостей?

— Да, но… я не понимаю.

— Солдаты Птолемея подняли на ноги всех от Газы до Персии. Здесь опасно передвигаться маленькими группами, а всадники привлекут слишком много внимания. Мы переоденемся танцорами и музыкантами, которые хотят примкнуть к каравану какого-нибудь купца. Некоторые из моих людей умеют хорошо играть, а Тиз ловко наяривает на шести винных кубках одновременно.

— Ты хочешь нарядить меня танцовщицей? Чтобы я танцевала для толпы зевак?

— А у тебя есть предложения получше? Иногда самым лучшим укрытием является пребывание у всех на виду. — Он улыбнулся. — Будь умницей, Роксана! Я бы сам оделся в этот костюм, но ты привлечешь больше народу.

Глава 26

На следующий день Роксана и Кайан тайком вышли из задних ворот купеческого дома, облаченные в те же одеяния, в которых входили в Газу. На улице кожевенников они встретились с Тизом, Юрием и Валом в пивной под названием «Баранья голова». С какой бы радостью Роксана обняла мальчиков, но Кайан сказал, что благоразумнее притвориться, что они незнакомы.

Кайан велел принести большую чашу пива и намеренно пролил его себе на тунику. Лицо Роксаны было закрыто, а волосы спрятаны под грязной грубой тканью. Они шли босиком. Вал, переодетый слугой, вел осла, на котором ехал Тиз. Осел был так мал, что ноги воина волочились по земле. Тиз прикрыл глаза тканью, чтобы казаться слепым. Юрий, с закрытым лицом и в девичьей юбке, шел с Роксаной и Кайаном. Со стороны их можно было принять за семью, возвращающуюся домой из гостей.