Дебора Мартин - Опасный искуситель
Ричард встал из-за стола и обратился к викарию:
– Остался еще десерт, но я так взволнован присутствием викария, что у меня сил нет больше ждать. Надеюсь, вы не будете возражать, преподобный Шалстоун, и согласитесь пройти в мой кабинет, чтобы обсудить в подробностях, что мы будем говорить Генделю. Остальные справятся с десертом и без нас.
Все молчали. Себастьян замер в изумлении, а мисс Шалстоун и миссис Бердсли непонятно почему побледнели. Сам викарий не мог скрыть своего удивления. Что их так поразило в его словах?
– Ну да… разумеется, милорд, – пробормотал викарий, бросив взволнованный взгляд на дочь.
– Послушай, Ричард, – вмешался Себастьян. – Может, дождемся конца обеда? Тогда мы все сможем принять участие в обсуждении. Проехав такой долгий путь до Белхама и обратно, я тоже хочу знать, что вы намереваетесь делать.
Ричард недоверчиво взглянул на брата.
– Не говори ерунды. Ты ничего не понимаешь в музыке. Так что тебе нечего обсуждать. Останься здесь и развлеки дам. Мы с викарием скоро вернемся. Нам надо только выработать стратегию.
Викарий подал знак Корделии, и та поднялась из-за стола.
Ричард с неудовольствием заметил, что она собирается их сопровождать.
– Нет-нет, мисс Шалстоун. Не утруждайте себя. Мне надо сказать вашему отцу всего несколько слов.
– Но он не может играть без меня.
Ричард с трудом сдерживался.
– Ему ничего не надо играть. Я просто хочу обсудить с ним те из его сочинений, которые больше всего понравились Генделю.
Она еще сильнее побледнела и с натужной улыбкой опустилась на стул.
– Конечно, милорд.
– Не понимаю, что дурного в том, чтобы мисс Шалстоун тоже приняла участие в обсуждении! – резко сказал Себастьян. – Позволь ей поступить так, как ей хочется.
Ричард решил, что происходит действительно нечто весьма странное. Что они так переполошились?
– Нет. – Он был непреклонен. – Мы с викарием обсудим все вдвоем. А потом, если вам будет угодно, можете засыпать его вопросами. Правда, ваши знания о музыке столь ничтожны, что вряд ли их можно принимать во внимание. – Он помолчал и добавил: – О мисс Шалстоун я не говорю.
Выйдя из-за стола, он подал жест викарию, приглашая последовать за ним. Священник встал, покраснев при этом до корней волос. Он громко хрустнул пальцами, потом взглянул на свои руки и засунул их в карманы. Неуверенно улыбнувшись Ричарду, он направился к двери.
Идя с ним по холлу, Ричард удивленно подумал, как странно, что музыкант с больными суставами хрустит пальцами. Но он прогнал от себя эту мысль и направился в кабинет вместе со столь высоко ценимым им композитором.
«Вот и все!» – в отчаянии подумала Корделия. За пять минут лорд Кент уничтожил плоды трудов целых двух недель. Но тут у нее мелькнула надежда: а что, если после стольких часов занятий папа справится и один! Вдруг его знаний окажется достаточно, чтобы выглядеть в глазах лорда Кента композитором!
– Корделия, – услышала она голос Себастьяна с другого конца стола и подняла голову.
Его мрачный вид свидетельствовал о том, что он не слишком надеется на то, что викарий успешно выдержит испытание без ее поддержки.
Они кивнула и поднялась со своего места.
– Только не это! – взмолилась Кэтрин. – Давайте без тайн. Ну-ка, Себастьян, объясни, что, черт возьми, здесь происходит.
– Кэтрин! – одернула ее Белинда. – Откуда такие выражения?
– От Себастьяна, разумеется. – Кэтрин, ухмыляясь, смотрела на брата, который обходил стол. – Ну пожалуйста, расскажи, что вы такое с мисс Шалстоун затеяли. По всему видно, здесь какой-то заговор.
– Не твоего ума дело, – сказал ей Себастьян, потрепав ее по щеке, и прошел мимо. – Пойдемте, Корделия.
Корделия с упавшим сердцем вышла за ним в холл. Как только дверь за ними закрылась, он взял ее под руку и отвел в сторону.
– Не удивлюсь, если Кэтрин вздумается подслушивать под дверью, – объяснил он. – Как вы думаете, ваш отец справится? – Во взгляде его читалась тревога.
– Не знаю. С тех пор, как Гонорина взялась мне помогать, он сделал значительные успехи. Думаю, ему хотелось произвести на нее впечатление. Но факт остается фактом: музыка – не его стихия. – Она горько улыбнулась. – Не думаю, что ваш брат большой любитель цитат из Писания.
– Боюсь, что нет.
Дверь столовой распахнулась, и на пороге появилась взволнованная леди Джудит.
– Себастьян, я понимаю, ты не хочешь ничего рассказывать девочкам, но мне-то ты можешь объяснить, что происходит? Вы что, решили разыграть Ричарда?
Корделию удивило то, как расстроена леди Джудит, но Себастьян, казалось, не замечал, что леди Джудит больше беспокоится о его брате, нежели о нем. Как бы то ни было, он лишь широко улыб-нулся.
– Нет, не разыграть. Не знаю, как объяснить. Видишь ли…
Больше он не успел ничего сказать, потому что дверь в дальнем углу холла с шумом распахнулась, и в холл ворвался лорд Кент.
– Себастьян! – вскричал он, несясь на своих костылях им навстречу. Добравшись до них, он резко остановился, но смотрел только на брата. – Я хочу знать, что происходит, и ты уж мне не лги, иначе я буду колотить тебя костылем по голове, пока не услышу правды.
Лицо его было искажено болью и злобой. У Корделии сжалось сердце от жалости. Она прикусила губу, удерживаясь, чтобы не заговорить. Себастьян сам должен был решить, что делать теперь, когда все провалилось.
– Что случилось? – вмешалась леди Джудит.
Лорд Кент обернулся к ней.
– Что случилось? Начнем с того, что так называемый викарий имеет весьма поверхностное представление о музыке. Он не мог вспомнить, в каком из хоралов две диатонические контртемы, а в каком в коде меняется тональность. Когда я спросил о его любимых композиторах, он перепутал Фробергера с Корелли.
Он кричал, и лицо его наливалось кровью. Наконец он бросил исполненный горечи взгляд на Себастьяна, который, казалось, окаменел.
– Кроме того, с руками у него все в порядке, а что не так – легко пройдет, если не хрустеть пальцами. Он самозванец, и Себастьяну это прекрасно известно. Что произошло? Ты не смог найти настоящего викария? Думал подсунуть своему брату черт-те кого, лишь бы он взял себя в руки? Так вот, ваш викарий студента не проведет, не говоря уж обо мне или Генделе! Знаешь, дорогой брат, на сей раз ты зашел слишком далеко со своей опекой!
«Дорогой брат» было сказано с таким сарказмом, что у Корделии сердце заныло – так ей было обидно за Себастьяна. Сам Себастьян, казалось, не мог вымолвить ни слова, но заметно было, как он страдает. За спиной лорда Кента показался викарий, и вид у него был такой жалкий, что Корделии захотелось немедленно броситься его утешать. Но прежде всего надо было все расставить на места.
