Ани Сетон - Очаг и орел
И я рада этому, подумала Эспер, с меня хватит страстей, пережитых с Ивэном. Снова откинувшись на подушки, она вспомнила те странные, исступленные, злосчастные восемь месяцев супружеской жизни с Ивэном. Память об этом больше не причиняла боли, и теперь было трудно поверить в существовавшую реальность их отношений.
О Редлейке Эспер не слышала ни слова за все девять лет после их развода. Когда бракоразводный процесс был завершен, Ивэн, оказавшийся к тому моменту в Лондоне, прислал телеграмму, в которой говорилось: «Желаю большей удачи. Редлейк». Тогда это оскорбило и рассердило Эспер, и она тут же сожгла телеграмму в большом очаге дома Ханивудов между железными подставками Фиб, приговаривая: «Получай, это тебе за твои женские добродетели и высшую степень выносливости!» Родители были достаточно терпеливы с нею в то трудное время. Они выносили ее скверное настроение и оберегали от городских сплетен. Скандал оказался не таким шумным, как они предполагали. Эймос проследил, чтобы бракоразводный процесс состоялся в Бостоне. Только несколько старых марблхедцев знали истинное положение вещей — Доллиберы и Пичи — и они сплотились, чтобы защитить неразумное дитя от нападок городских кумушек. Бедная Хэсс и так достаточно пережила из-за этого бездельника, хорошо, что удалось избавиться от него. И конечно, это послужит ей уроком, рассуждали они.
Ее брак с Портермэном был воспринят совершенно иначе. Вернувшись из Салема после торжественной церемонии в магистрате, Эспер и Эймос столкнулись с неприятием со стороны старых марблхедцев и холодным безразличием нового промышленного общества. Марблхедцы считали, что Эспер потеряла право на снисходительность из-за этого безумного союза с еще одним «иностранцем», чья жесткая деловая хватка, новый роскошный особняк и постоянные призывы на городских собраниях к расширению производства и прогрессу делали его все более непопулярным. Фабриканты и их жены имели более простые мотивы: Портермэн широко развернул свое дело, и более старые фирмы не выдерживали конкуренции, а у этой рыжей женщины из рода Ханивудов, на которой он так неожиданно женился, была какая-то скандальная история в прошлом. Некоторые утверждали, что она была вдовой, другие — что она разведена. Ходили слухи, что новоявленная мадам Портермэн когда-то была простой фабричной работницей и жила в той ветхой старой гостинице у причалов Малой Гавани. Не такого она сорта человек, чтобы приглашать ее в гости. Они и не приглашали.
Чарити Треверкомб, чьи мотивы были самыми простыми из всех, поскольку Эспер захватила мужчину, которого Чарити наметила себе в мужья, делала все возможное, чтобы поддерживать враждебность к чете Портермэнов. Но потом неожиданно после смерти матери Чарити сменила гнев на милость, так что теперь ее отношения с Портермэнами были достаточно дружескими.
Да Бог с ним, подумала Эспер, это всего лишь глупый маленький городок. Я давно переросла его. Мысли ее потекли в другую сторону. Хотела бы я, чтобы нам не пришлось приглашать моих Ханивудов на сегодняшний обед Портермэны запланировали обед в честь Хэй-Ботсов, английской супружеской пары, с которой они познакомились прошлым летом в ресторане у Франкони. На обед также были приглашены Чарити и составляющий ей пару Эбен Дорч, пожилой холостяк. Эспер подумала о родителях и опять пожалела, что они тоже придут на этот обед Совершенно невозможно предугадать, что и в какой момент скажет мама, и слишком хорошо известно, что скажет отец, но они всегда приходили на новогодний обед Сьюзэн закрывала гостиницу и готовилась к этому задолго, и это был единственный день в году, когда Роджер выходил из дома. Эспер потребовалось много усилий, чтобы вытащить его на первый новогодний обед после их с Эймосом свадьбы, но теперь Роджер с нетерпением ждал его. Этот обед стал традицией.
Эспер вздохнула и улыбнулась Бедный папа… Он так любит традиции…
Раздался громкий стук в дверь, и в спальню, стуча ногами, вошла Анни. Ее белый фартук и чепец были свеженакрахмалены, но они не могли компенсировать ее мятое платье и нечесаную копну волос.
— Счастливого Нового года, мэм, — Анни с грохотом поставила поднос с дымящимся кофейником, чашками и сахарницей, отдернула тяжелые, горчичного цвета бархатные шторы и подожгла дрова в камине, умудрившись при этом свалить медные каминные щипцы.
Эймос подождал, пока девушка вышла, затем сказал с необычным для него раздражением:
— Черт возьми, неужели ты не можешь найти прислугу получше, чем Анни, или вымуштровать эту девушку как следует?
Эспер села в постели, откидывая толстые косы и удивленно глядя на него:
— Почему, что тебя в ней не устраивает? Она хорошо работает, ладит с Бриджет и добра к Генри. Ох, Эймос, перестань хмуриться. Я и не подозревала, что ты можешь проснуться таким сердитым. Сегодня Новый Год, и я как раз думала, как хорошо мы живем.
Эймос согласно промычал, отпивая свой кофе. Он уже знал, что Эспер не обращала внимания на досадные мелочи, но при этом она была очень хорошей женой, преданной, отзывчивой и всегда спокойной. Она прекрасно накрывала на стол — увы, слуги не всегда отвечали высоким требованиям хозяев.
Встав с кровати, Эймос сунул ноги в свои ковровые шлепанцы. У него прекрасная фигура, подумала Эспер, даже в ночной сорочке он выглядел по-мужски весомо. Крепкий и надежный мужчина. В свои сорок пять лет он выглядел гораздо моложе.
— Из-за чего ты сердишься, дорогой? — произнесла нежно Эспер. — Ты еще не пожелал мне Счастливого Нового Года.
Эймос надел свой стеганый коричневый халат, крепко затянул пояс, обошел огромную кровать и поцеловал жену. Эспер обвила руками его шею и пылко ответила на поцелуй, но Эймос был занят своими мыслями. Он похлопал ее по бедру и прошел к камину.
Эймос волновался, но он не собирался делиться своими волнениями с Эспер. Защищать жену от беспокойства, окружать удобствами и роскошью было самой приятной стороной хорошего брака. Ему было нелегко угодить Лили-Розе, происходившей из богатой семьи, но Эспер с самого начала воспринимала свой новый образ жизни с удивлением и благодарностью. Роскошный особняк, экипаж, две служанки и кучер, гардероб, полный новой одежды, поездки в Портсмут, Бостон, Уайт, Маунтинз, ванная комната с огромной цинковой ванной, обшитой красным деревом, в которой, как он слышал, Эспер сейчас и плескалась.
Эймос вынул из коробки, стоящей на камине, сигару и зажег ее. Он подумал о предстоящем обеде. Как удачно, что они встретили Хэй-Ботсов в прошлом августе в Нью-Хэмпшире. Богатый англичанин из Бристоля, обувной промышленник, Хэй-Ботс был заинтересован в местном производстве. Только бы заставить его вложить деньги в мою фабрику, — возбужденно думал Эймос. — Но его нужно держать подальше от Линна и убедить в том, что Марблхед все еще остается крупнейшим обувным центром. К тому же, подумал Эймос, это только временный спад. Он хмуро посмотрел на мрамор камина и сплюнул в огонь.
