Кэтрин Коултер - Магия страсти
— Надеюсь, что отец накажет его, хорошенько шлепнув хвостом, — покачал головой Николас.
Красный лазис кивнул:
— Кажется, только вчера мы с Таранисом спорили, когда вы придете, и что из этого выйдет. Впрочем, и моя подруга вроде бы погибла совсем недавно. Я ждал вас. Как странно видеть вас, госпожа, взрослой женщиной, а не той маленькой девочкой, чье лицо Саримунд запечатлел в моей памяти. А в вас, господин, я одновременно вижу и мальчика, и мужчину. Да, еще нужно упомянуть и об Эпоне, колдунье с безжалостной душой. Правда, она убивает, не пытая и не издеваясь над людьми. В Блад-Роке нет чародея, который не страшился бы ее и в то же время не восхищался, причем вполне искренно. Она очень опасна, господин, и, надеюсь, этого вы не забудете.
— Но она хотела Саримунда, — прошептала Розалинда.
— Совершенно верно.
— Потому что он так красив?
— И поэтому тоже.
— В чем суть вашего с Таранисом пари? — не унималась Розалинда.
— Таранис бился об заклад, госпожа, что вы не придете, что время исказило смысл предсказания. Но вы здесь. И вы очень могучи. Я же говорил, что вы придете, спасете принца Игана, и что господин действительно заплатит долг, поскольку силы ваши безграничны.
— Но что ты получишь, если выиграешь пари?
— Таранис поклялся, что заступится за меня перед чародеем Беленусом. Он более могуществен, чем следовало бы. Беленус — это тот, у которого большие белые зубы. Это он приказал мне охранять чародеев, случайно нашедших дорогу в Пейл.
— Но чем ты навлек на себя гнев Беленуса? — удивился Николас.
— Он не пришел на похороны моей подруги. Мои гнев и скорбь были так велики, что я напустил целую армию черных улиток в его жилище Блад-Рок. Они, естественно, пробрались в его постель. Беленус проклял меня за это, и мне пришлось охранять всех жалких чародеев, которые приходят сюда. Я очень долго терпел. Целое тысячелетие. Да, совсем забыл, необходимо доказать, что это действительно вы.
Он неожиданно открыл пасть и запел прекрасным баритоном:
О красоте безлунной ночи грежу я,О силе и безмерной мощи грежу я,О том, что больше я не одинок,Хоть знаю — смерть его и смертный грех ее со мной навек.
Розалинда не задумываясь ответила звонкой песней. Ее чудесный голос наполнил тихую ночь.
Была слаба я и мала,И брошена совсем одна,Без имени и без судьбы.Но выжила и поклялась:Игру закончить без борьбы.
— Вот как! — воскликнул Бифрост. — Значит, вам пора лететь на Таранисе к крепости Блад-Рок.
Он в последний раз похлопал ресницами, а затем растаял во мраке.
— Нет! — воскликнула Розалинда. — Погоди! Вернись! Где Саримунд?
Но красный лазис исчез.
Они стояли у выхода из пещеры, глядя на реку, на широкую равнину, на гору Оливан и на черную крепость на вершине.
Но тут послышались шорох, пыхтение и тяжкие вздохи. И перед ними возник Саримунд, словно окутанный туманным маревом. Золотистые волосы сверкали в свете лун.
— А вот и вы, — пробормотал он, приветствуя их сияющей улыбкой.
Розалинда шагнула навстречу ему.
— Впервые ты явился ко мне в видении. Ты помешивал варево в котле и сказал, что скоро я буду с тобой.
— И ты здесь, красавица моя. Ты здесь. Как ты выросла!
— Ты мой отец?
— Я? Разумеется, нет. Правда, я очень долго помнил о тебе. О твоем прекрасном лице. О твоем голосе. Позволь сказать, разлука была тяжкой. Хотя Бифрост верил, что вы приедете, а вот Таранис — нет. Он считал, что я потерпел неудачу, что прошло слишком много земного времени. Но вы здесь, и это доказывает мою правоту. — Сложив ладони рупором, он громко крикнул: — Слышишь меня, Таранис? Я оказался прав. Я даритель мира…
— …и разрушения, — докончил Николас. — Это ты сказал ей.
— Да, и она, и я дарители мира и разрушения.
— Ты говоришь с нами по-английски или просто передаешь мысли?
— Я говорю на безупречном английском.
— Но почему на современном? — удивилась Розалинда.
— Даже безмозглый зверь вроде тайбера старается не отставать от жизни, и хоть плохо говорит, его грамматика безупречна, что весьма странно, поскольку мозгов у него не больше, чем у овоща. Вы уже знакомы с Бифростом, которого прозвали ученым. Он извелся от сердечных мук, когда его подруга погибла в лунную бурю. В Пейле все продолжается очень долго, в том числе и нежные чувства.
— Но где Пейл? — спросил Николас. Саримунд вгляделся в его лицо:
— Пейл и близок, и далек. Но он так же реален, как вечная мечта. Разве я не реален? Разве не стою перед вами? Разве вы не видите меня? Разве я не говорю с вами?
— А вдруг ты такой же призрак, как капитан Джаред? — возразил Николас.
— Он спрашивает не из пустого любопытства, — пояснила Розалинда, легонько касаясь его руки, руки из плоти и крови. Да, призраком его не назовешь!
— Послушай, мы пришли по твоему зову. Ты затеял это почти триста лет назад, когда убедил капитана Джареда, что тот в долгу у маленькой девочки, верно?
— Да.
— И ты действительно наслал шторм, чтобы уничтожить корабль капитана, или это была всего лишь иллюзия?
Саримунд поперхнулся, и его золотистые волосы встали дыбом.
— В малышке не было ни капли злости. Она не стала бы задавать чародею дерзких вопросов, не то, что взрослая женщина. Я более могуч, чем ты воображаешь. Могу превратить в хаос небо и землю…
— Да-да, — перебила она. — И ты написал «Правила Пейла» и молился, чтобы я их нашла, чтобы твой план пришел в действие.
— Но я не молился. Чародей колдует и ждет, чтобы это колдовство осуществилось. Наблюдает и ведет по нужному пути. Конечно, ты нашла книгу.
— Да, полагаю, ты все сделал правильно, хотя немного опоздал. И, наконец, разъединил последние страницы, но последняя так и осталась пустой. Я только недавно поняла, что там ты написал имя принца Игана.
Ты хотел, чтобы маленькая девочка пришла в Пейл, но этого не случилось, потому что тогда ее время еще не настало. До ее появления прошло почти триста лет, и она успела стать женщиной.
— Знаю, — вздохнул Саримунд. — Я из себя выходил, видя, как ошибся в вычислениях.
— Но зачем она вообще тебе понадобилась? — спросил Николас.
— Когда я покинул Пейл, гадая, действительно ли Эпона родила мне сына, Таранис посетил меня во сне и передал, что Эпона убьет нашего сына, принца Игана, из страха перед своим будущим. Таранис сказал, что я должен остановить ее, иначе Пейл будет, ввергнут в ужасный хаос, и вряд ли можно будет что-то исправить. Он сказал также, что никто: ни чародей, ни ведьма, ни житель Пейла — не сумеет мне помочь и что я должен положиться на людей. Я спросил его, чем именно мне помогут люди. Он выдул язык пламени, и, клянусь, я ощутил жар. Кроме того, он добавил, что я одновременно и чародей, и человек, не так ли?
