Джил Грегори - Моя долгожданная любовь
Женщина, знавшая себя под именем Катарина Честер, перестала даже думать о своем муже Фрэнке. Он стал частью ее прошлого, частью забытой ею жизни и был ей нужен, как пятое колесо телеге.
Техас извлек ее из того туманного прошлого и дал ей любовь, нежность и чувство безопасности, каких она никогда не испытывала под кровом Фрэнка Честера. Что бы она ни чувствовала по отношению к Фрэнку, какие бы причины ни побудили ее выйти за него, все это исчезло из ее памяти и никогда не вернется. Она не желала возвращаться к нему, и теперь ее не волновало, вернется ли к ней память.
Отныне ее интересовало только то, что происходило с ней в данное время. Чудесные дни в хижине с Техасом наполняли ее таким счастьем, о котором она не могла и мечтать. Освободившуюся от всяческих страхов и тревог девушку было просто не узнать. Подобно цветку, прежде заглушенному сорняками, а затем внезапно оказавшемуся на свободе на прелестном солнечном лугу, она расцвела и вернулась к радостям жизни. Она стала женщиной Техаса, и ей больше ничего не было нужно.
В начале декабря задули такие жестокие ветры, что Брайони и Джим были вынуждены оставаться в хижине шесть дней кряду. Когда наконец погода установилась, Техас поехал на охоту, ибо запасы их продовольствия подошли к концу, а Брайони хотелось приготовить жаркое из оленины или фазана, чтобы хоть немного отогреться после жестоких холодов.
Он выехал рано поутру с обоими пистолетами и ружьем, обещая ей добыть много дичи. Уже сидя в седле, он наклонился и поцеловал ее. Она встала на цыпочки и обняла его за шею. Смеясь, Джим потянул ее к себе в седло и долго и самозабвенно целовал жену. Наконец нехотя он оторвался от ее губ и спустил девушку на землю. Задохнувшись и зарумянившись, она послала ему воздушный поцелуй. Сияние ее глаз было сравнимо разве что с лучезарной аурой щек, когда она провожала глазами всадника и коня, уносившихся вниз по склону горы.
Часом позже, убравшись в хижине, она решила тоже прокатиться верхом. Уже прошел целый месяц с тех пор, как она преодолела свой страх перед большим вороным жеребцом, которого Техас забрал с собой, когда похищал ее, и теперь ей доставляло огромное удовольствие совершать верховые прогулки на задорном жеребце, ибо, по ее мнению, широкий энергичный шаг и неутомимость коня идеально соответствовали ее способностям наездницы. Девушка чувствовала себя абсолютно естественно, когда ехала верхом на вороном, и очень полюбила его за время совместных прогулок. В свою очередь, жеребец всегда взволнованно и даже с удовольствием приветствовал ее, легко подчиняясь умелым командам хозяйки. К ее изумлению, ни единого раза он не проявил того дикого нрава и необузданности, которые в свое время отпугнули Фрэнка и Вилли Джо.
Техас надстроил навес, служивший укрытием для лошадей, превратив его в конюшню, закрытую со всех сторон от капризов погоды.
И вот теперь она решила, что, по всей вероятности, коню, как и ей самой, нужна разминка после застоя во время сильнейшего ветра предыдущей недели. Она вывела вороного, которого назвала Полночью, из сумрачной конюшни на бледный солнечный свет декабрьского утра и прямо с крыльца вскочила в седло. Затем щегольски заломив набок мягкую войлочную шляпу, купленную ей Техасом в мексиканской деревне, и чувствуя себя уютно и тепло в толстой куртке из оленьей кожи, купленной там же, под грохот гальки она выехала вниз по горному склону. В течение какого-то времени она ехала куда глаза глядят, наслаждаясь щебетом птах, холодным и колючим, как лезвие бритвы, воздухом и потрясающей красотой пейзажа мексиканских гор. Она часто выезжала вот так, одна, когда Техас был на охоте, так как это давало ей удивительное чувство свободы и возможность любоваться великолепием окружающей местности. В облегающих брюках, сапогах и ярко-желтой ковбойке, с красной косынкой на шее, она очень хорошо вписывалась в эту местность. Ее черные волосы были подвязаны красной лентой в виде конского хвоста, а сверху с них небрежно свешивалась шляпа. Куртка из оленьей кожи завершала картину. Девушка выглядела знающей себе цену и самоуверенной, абсолютно ничего общего не имеющей со смятенной и напуганной женщиной, которая была домохозяйкой у Фрэнка и Вилли Честеров в доме на калифорнийских холмах. Неудивительно поэтому, что двое всадников, заметивших ее с высоты каменного утеса почти в сотне футов от того места, где она рысцой ехала на жеребце, с трудом узнали ее.
Брайони пустила жеребца по той же тропе, по которой они с Техасом приехали сюда впервые в октябре. Теперь ей было смешно вспомнить, что когда-то она испугалась при виде этой тропы. Действительно, здесь было легко ехать, если знаешь дорогу, скрытую за грядой валунов. С головокружительной высоты плато, выходящего на каньон, она любовалась величественными, поросшими соснами вершинами, вздымавшимися слева от нее, и вглядывалась вдаль, где на фоне лазурного неба виднелись багряные силуэты Сьерры. Затем она повернула Полночь домой.
Уже прошло более двух часов с тех пор, как Брайони выехала на прогулку, и Техас, возможно, уже вернулся с добычей. Ей хотелось иметь побольше времени, чтобы хорошо протомить жаркое, приготовить выпечку из пресного теста и пирог с ягодами. Техас еще не знал, что это будет не обычный ужин, а праздничный, для чего был особый повод.
Брайони собиралась сказать ему нечто очень важное, и не могла дождаться этого момента, чтобы увидеть его реакцию.
У них будет ребенок.
Девушка громко рассмеялась от радости, что скоро Техас узнает ее секрет. Конечно, еще рановато говорить наверняка, но в этом месяце ее сроки прошли, и, кроме того, уже два дня в утренние часы ее явно подташнивало при самой мысли о еде. И потом у нее было предчувствие, что это именно так. Счастье захлестывало ее. Она родит Техасу ребенка, их ребенка, и именно это сделает их жизнь полной.
Брайони была так поглощена этими размышлениями, что не заметила людей, спрятавшихся на утесе вверху, и не видела, что из-за своего укрытия за вертикальной серой скалой они следили, как она исчезает на потайной тропке за валунами.
Девушка быстро доехала до хижины и обнаружила, что Техас уже успел побывать здесь до нее. Он оставил ей фазана, которого общипал и разделал для нее, и записку, в которой говорилось, что он вернется до ужина с остальной добычей. Брайони повесила куртку и шляпу на крюк у двери, закатала рукава желтой ковбойки и сполоснула руки, прежде чем заняться жарким.
Когда она разрезала тушку фазана, неожиданно лезвие ножа отломилось от ручки и со звоном упало на пол в нескольких сантиметрах от ее обутой в сапог ноги. Недовольно поморщившись, Брайони подняла его. Она не знала, как починить нож, а в таком виде им ничего нельзя было делать. Кроме того, среди скудной утвари кухни больше не было ножей.
