Джорджетт Хейер - Цена счастья

Сначала девушка склонялась к тому, что им вообще не стоит встречаться так часто, но так как Джерард настаивал, она наконец сказала:

— О Боже! Уверена, что я не должна… Я не знаю, как это сделать. Может быть, бабушка разрешит мне пойти в библиотеку Мейлер, пока она сама будет в галерее? Я часто хожу туда, потому что эта библиотека примыкает к галерее, и…

— Но мы же не сможем разговаривать в библиотеке, где полно народу! — возразил Джерард. — Знаешь что, Эмили! Ты должна притвориться, будто идешь туда обменять книгу, а сама ускользнешь в аббатство! Это совсем недалеко от библиотеки. Я буду ждать тебя там.

Глава 19

Эмили выполнила свое обещание, но тайная встреча окончилась ничем. Она пришла в аббатство перепуганная, потому что по дороге мельком увидела одну из знакомых своей бабушки и не была уверена, заметила ли та ее или нет. Напрасно Джерард уверял Эмили, что вид одинокой девушки, пересекающей короткое расстояние от галереи до аббатства, вряд ли шокирует даже самую ханжескую натуру — она никак не могла успокоиться. Тогда он завел ее в аббатство. Однако там, как и можно было предположить, было много посетителей, обозревавших красоты интерьера и предметы старины. Даже Джерард не мог утверждать, что он выбрал идеальное место для свидания. Что же касается Эмили, то она почти не слушала его и без конца озиралась, страшась увидеть еще кого-нибудь из друзей миссис Флур. В любом случае было очевидно, что девушка все еще пребывает в состоянии нерешительности, и свидание закончилось тем, что они расстались, договорившись лишь о том, что вечером встретятся в театре. Во второй половине дня в Бат должен был приехать мистер Горинг, который пригласил миссис Флур с внучкой в недавно приобретенную им ложу.

Такое вечернее развлечение идеально устраивало бабушку Эмили — не только потому, что она обожала любые спектакли, а еще и потому, что Новый театр был расположен в южной части Бофорт-сквер и она легко могла дойти туда, не пользуясь своей каретой. Когда люди удивлялись, отчего это миссис Флур решила поселиться на Бофорт-сквер, она неизменно отмечала именно это преимущество, добавляя, что в те вечера, когда приходится оставаться одной, она может просто сидеть у окна и, не опасаясь быть задавленной в толпе, наблюдать, кто в этот вечер приехал в театр.

Эмили покорно согласилась с предложением Джерарда, что ему следует купить билет в театр, хотя и не выразила никакого энтузиазма по поводу того, что ей придется принимать какое-то решение. Это было умственное упражнение, к которому она совсем не привыкла. Но мистер Монксли был настойчив, и она уступила, подумав про себя, что едва ли в театре ему представится возможность говорить с ней наедине.

Затем Эмили опять поспешила в галерею, а Джерард, который приехал в Бат совсем не готовый для длительного пребывания в этом городе, пошел покупать себе новую рубашку и несколько галстуков. Нельзя сказать, что Эмили разочаровала молодого человека, но, безусловно, ее поведение обескуражило Джерарда. С горечью он обнаружил, что в то время, как сам он вел себя с удивительной решимостью, его возлюбленная, для которой он придумал столь блестящий план, проявила такое странное равнодушие. Кроме того, Джерард надеялся сегодня к полудню уехать из Бата, и ему совсем не нравилось слоняться без дела в таком опасном месте. Ведь в любой момент Ротерхэму, не доверявшему своему воспитаннику, могла прийти в голову мысль приехать сюда просто для того, чтобы убедиться, что Джерарда нет здесь. И что тогда будет с ним и с Эмили?

И именно в тот миг, когда мистер Монксли выходил из магазина на Бонд-стрит, он имел несчастье нос к носу столкнуться с человеком, встречи с которым больше всего хотел избежать. Он услышал, как кто-то окликнул его по имени удивленным тоном, и, оглянувшись, увидел леди Серену, махавшую ему рукой, а рядом с ней — высокого мужчину с бравой выправкой. Джерарду не оставалось ничего другого, как пересечь улицу и, изобразив на лице, как он надеялся, полный восторг, направиться к ним.

— Джерард, в чем дело? — Серена протянула ему руку. — Что привело вас в Бат?

— Друг… мой друг по колледжу, мадам. Он все время упрашивал меня приехать к нему сюда. Видите ли, он живет здесь с семьей. Ну, не именно здесь, а за городом…

— Ах, вот как! И надолго вы приехали? — любезно осведомилась она.

— Нет-нет. Вообще-то я завтра уже уезжаю в Лондон. — Джерард подумал, что леди Серена, скорее всего, поразится тому, что он проехал более сотни миль только затем, чтобы провести с друзьями всего пару дней. И поэтому он тут же выдумал другого друга, живущего в Уилтшире, у которого он остановится уже на несколько недель.

Но Серена, не проявившая к этому интереса, представила мистера Монксли майору Киркби. Втроем они дошли до конца улицы, где Джерард распрощался, сказав, что ему еще нужно встретиться на Уэст-чейт-стрит со своим другом. Затем он быстро зашагал по Парсонедж-Лейн, а майор с Сереной, повернув налево, двинулись по направлению к Бридж-стрит.

— Кто этот юный бездельник? — поинтересовался Гектор.

Серена засмеялась:

— Старший воспитанник Ротерхэма. Айво — опекун всех детей своего брата и, признаюсь, очень плохой опекун. Он абсолютно не интересуется ими, а этого мальчика просто в открытую презирает и часто несправедливо недобр к нему, хотя Джерард Монксли безобиден, даже если в своих попытках выглядеть щеголем с Бонд-стрит он смотрится как банальный фат. Тебе, видно, он тоже показался именно таким.

— Да нет. Мне приходилось наблюдать множество юнцов его возраста, которые пыжились, стараясь казаться настоящими денди. Многие из них быстро избавлялись от этих глупостей. А он, по-моему, совсем не был рад встрече с нами?

— Думаешь? Видишь ли, он очень стеснительный юноша. Ты его просто испугал своим ростом и мрачным выражением лица.

— Мрачным выражением? — повторил майор с легким раздражением в голосе. — Неужели оно такое мрачное?

— Оно все время такое с тех пор, как ты вернулся в Бат. Что-нибудь неладно дома?

— Не совсем так. Просто одно утомительное дело, которым я долго не занимался. Да еще моя мать не совсем здорова, — ответил майор, цепляясь за эту выдумку. Впервые в жизни он был благодарен матери за то, что своим главным занятием та считала отыскивание в себе явных симптомов какой-то глубоко скрытой болезни.

— Мне очень жаль. — В голосе Серены прозвучало искреннее сочувствие. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, надеюсь… то есть я уверен, что нет. Сегодня утром ее должен был навестить доктор.

— Если в этом виноват Бат, то я ничуть не удивлена. Весной здесь было еще сносно, однако летом этот городок очень утомляет. Я знаю, что он плохо действует и на Фанни. Ты заметил, какой у нее изможденный вид? Фанни говорит, что эта тяжелая безветренная погода, стоящая вот уже неделю, вызывает у нее одышку. Я понимаю ее, а ты? Я и сама чувствую это. Все вокруг кажется невыносимым, все становятся вялыми и раздражительными. То есть это я становлюсь раздражительной. Фанни никогда не была такой…