Джейн Кренц - Встреча
— Одно лишь то, что сильные чувства вам вообще безразличны, милорд, еще не означает, что те, кто их испытывает, нездоровы! Нортамберлендские Баллинджеры всегда отличались способностью испытывать сильные чувства.
При очередном упоминании ее призрачных предков, с которыми, по ее мнению, он никогда не сумеет сравниться, Гарри пришел в ярость. Он схватил Августу за обнаженные плечи и с силой повернул к себе:
— Августа, если ты осмелишься еще хоть раз в такой манере сравнивать меня со своими чертовыми Баллинджерами, то гнев мой, по всей видимости, будет поистине страшен. Я достаточно ясно выразил свою мысль?
Она изумленно открыла рот и уставилась на него. Однако быстро опомнилась, и в глазах ее появился вызов.
— Да, милорд!
Гнев в его душе тут же улегся, и теперь Гарри сердился уже больше на себя, чем на жену.
— Ты должна извинить меня, дорогая, — сухо сказал он. — Но сознание того, что я никогда не смогу дотянуться до уровня твоих замечательных предков, страшно действует мне на нервы.
— Гарри, я и понятия не имела, что тебя это задевает!
— Чаще всего нисколько, — решительно заверил ее Гарри. — Это случается лишь иногда, когда ты особенно упорно тычешь мне в лицо мои недостатки. Но хватит об этом… Давай лучше вернемся к нашему разговору. Так ты веришь, что я не говорил Шелдрейку, откуда у меня эти стихи?
Она довольно долго смотрела на него, не произнося ни слова, потом смущенно опустила длинные ресницы.
— Ну конечно, я верю вам, милорд! И не сомневаюсь в том, то вы сдержали свое слово. Правда, Гарри! Просто я каждый раз прихожу в страшное волнение, когда разговор заходит о Ричарде. Я просто разум теряю!
— Я прекрасно знаю об этом, дорогая. — Он снова притянул ее к себе, и она уткнулась лицом в его плечо. — Прости, Августа, но я должен раз и навсегда сказать тебе… Пойми, история с твоим братом принадлежит прошлому, и тебе не нужно так беспокоиться о его поступках, совершенных два года назад.
— По-моему, вы уже читали мне подобную лекцию, милорд, — тихо проговорила она. — Это становится скучным.
— Вот и прекрасно, — мягко сказал он. — Для меня намного важнее найти ответы на те вопросы, что затронуты в этих стихах. Вместе с Шелдрейком мы можем сделать гораздо больше, чем если будем работать порознь. Предстоит проверить так много мест в Лондоне. Нам нужно действовать рационально, Августа. Вот почему я хотел утром поехать с Питером в Лондон.
— Ну что ж, прекрасно! Рациональные действия… я все понимаю, сэр. — Августа подняла голову и чуть отодвинулась от него. — Если нужно, возвращайтесь в Лондон.
Гарри испытал огромное облегчение. В конце концов она смирилась с неизбежным. Он сдержанно улыбнулся и с одобрением сказал:
— Вот так и должна отвечать своему супругу достойная жена! Склоняю перед вами голову, дорогая.
— Господи, что за вздор! Ты не дал мне договорить, Гарри. Ты действительно можешь утром отправляться в Лондон. Но должна предупредить: мы с Мередит будем сопровождать тебя.
— Черта с два! — Он быстро прикинул, что бы ей ответить. — Да и лондонский сезон уже кончился. Ты будешь скучать.
— Чепуха! Это путешествие чрезвычайно полезно и познавательно для твоей дочери, — невозмутимо возразила Августа. — Я проведу ее по городу, покажу окрестности. Мы сходим в книжные магазины, и в Воксхолл-Гарденз , и в музеи. Это будет замечательно!
— Августа, я еду по делу.
— Не вижу никакой логической связи. Эта поездка, безусловно, пойдет на пользу вашей дочери, Грейстоун. И она получится исключительно рациональной.
— Но черт побери, Августа, у меня просто не будет времени развлекать в городе вас с Мередит!
Августа с самым решительным видом улыбнулась ему:
— А мы и не ожидаем, что вы станете развлекать нас, милорд. Я уверена, мы с Мередит и сами прекрасно способны развлечь себя.
— У меня все внутри переворачивается при мысли, что вы, мадам, окажетесь в Лондоне одна да еще в обществе девятилетней девочки, которая из деревни никогда не выезжала! Я этого не допущу, и кончено. А теперь нам пора вернуться к гостям. ? Не ожидая ответа и весьма опасаясь, какой именно ответ может получить, Гарри взял Августу под руку и повел ее к дому.
Августа молчала, когда они шли навстречу ярким огням, музыке и смеху, доносившимся из распахнутых окон. Она, пожалуй, была даже слишком спокойна. Он ожидал протестов, слез, споров в обычном для нортамберлендских Баллинджеров манере. Однако она ограничилась этим подозрительным молчанием.
Гарри убеждал себя, что Августа наконец поняла, что он говорит в высшей степени серьезно. Он пытался объяснить себе, что в душе ее сейчас происходит борьба. Она уверена, что больше всего на свете ему хочется командовать ею и требовать, чтобы его приказания беспрекословно выполнялись. Подобное насилие ей, без сомнения, отвратительно, он слишком многое прощал ей в последнее время.
Жаль, конечно, что она так огорчена, но все к лучшему. Гарри знал, в Лондоне они будут чрезвычайно заняты и он просто не сможет никуда поехать с Августой и Мередит, а мысль о том, что Августа станет ездить повсюду одна, была ему крайне неприятна. Особенно ему не нравились ее вечерние развлечения.
К тому же вечерами, как уже он успел убедиться, Августа и совершает наиболее опасные поступки. Недавние происшествия были еще совсем свежи в его памяти: Августа в полночь наносит визит в библиотеку постороннего мужчины; Августа в мужской одежде пытается взломать чужой письменный стол; Августа танцует с этим повесой Лавджоем; Августа играет в карты на деньги; Августа в закрытой карете трепещет от страсти…
Нет, этого более чем достаточно! Любой, даже самый умный и осторожный муж стал бы опасаться за такую жену.
Гарри уже почти убедил себя, что действует совершенно правильно, когда вдруг зацепился носком башмака за что-то мягкое, лежавшее на траве. Он опустил глаза и увидел мужскую перчатку.
— Что за черт? Наверное, кто-то из гостей ищет ее, Августа. — Гарри поднял перчатку и только тут заметил под кустом блеск мужских туфель. А рядом с черными мужскими туфлями виднелись и голубые атласные туфельки. — Ну что ж, пусть ищет там, где обронил… — пробормотал он.
— В чем дело, Гарри? — Августа обернулась и тут же с легким смешком прикрыла рот ладошкой: она мгновенно заметила и черные туфли, и голубые туфельки.
Питер Шелдрейк тихонько выругался и вышел из-за куста, крепко обнимая за талию ужасно покрасневшую Клодию, которая тщетно пыталась натянуть на плечо подозрительно сползавший крохотный рукавчик своего бального платья.
— Полагаю, Грейстоун, это ты нашел мою перчатку? — Шелдрейк лукаво улыбнулся и протянул руку.
