Марджори Фаррелл - Сладостное пробуждение
Они вернулись в Уиттон задолго до грозы, но Джайлз разволновался и, не пытаясь скрыть раздражения, воскликнул:
— Сабрина, не могу поверить, ты снова не обращаешь внимание на погоду!
— Это ничего не имеет общего с тем разом, — ответила сестра. — Кроме того, мы уже дома. Что же ты зря волнуешься?
— Но вы едва успели! И на этот раз ты подвергала опасности Клер.
А вот это уже было несправедливо. Она всегда ненавидела предвзятость в отношениях… Прогулка верхом — ее идея, а не Сабрины. Хотя Джайлз мог этого и не знать. Но то, что он набросился на сестру, не выслушав никаких объяснений, — это все же несправедливо!
Что же так подействовало на Джайлза? Может быть, жара или состояние природы перед грозой?.. А может быть, натянутость отношений между ней и мужем?..
Клер не знала, но когда Джайлз, приказав лакею помочь Сабрине сойти с лошади, повернулся к ней и схватил повод ее животного, словно она сама не может справиться с измученным рысаком, ее охватила волна гнева. Конечно, она не столь блестящая наездница, но все же смогла бы справиться с норовистой лошадью.
Когда муж поднял руки, чтобы помочь ей спуститься вниз, Клер поняла: ей очень хочется уничтожить немедленно это заботливое, обеспокоенное выражение на его лице… Она тут же испугалась жестокости своих мыслей.
Клер позволила ему помочь спешиться и, глядя прямо в глаза мужу, дрожащим голосом сказала:
— Прогулка — моя идея, Джайлз. Мы обе, Сабрина и я, уже достаточно взрослые женщины, чтобы уметь разбираться в погоде. Знаю, у вас с сестрой довольно простые отношения, но это не значит, что ты вправе ругать ее за что бы то ни было. Даже если идея исходила бы не от меня…
«Браво, Клер!» — думала Сабрина, удивленная и тронутая защитой подруги. Она видела, как Клер отстранилась от Джайлза и, не оглядываясь, зашла в дом. Брат с огорошенным видом продолжал стоять на месте. Придя в себя, он повернулся к сестре, прося ее о прощении.
— Я так виноват перед тобой… Без всякой причины налетел на тебя… Если ты простишь меня, пойду и извинюсь перед женой.
Даже поднявшись в свою спальню, Клер продолжала дрожать от нервного возбуждения. Она отослала Марту и опустилась на стул у окна. Пытаясь успокоиться, Клер сидела неподвижно, лишь сжимая и разжимая пальцы. Чтобы Джайлз не делал, он обращается с Сабриной как с сестрой, которую очень любит. Они всегда вдвоем свободно говорили обо всем и никогда не ссорились. Клер хорошо понимала, что у ее невестки что-то связано с грозой и ее последствиями.
И все же Джайлз несправедлив. Он, как всегда, думает, что маленькая Клер Дайзерт не может ничего сделать по своей инициативе.
Легкий ветерок превратился в сильный ветер и стал порывистым. Ветви остролиста, растущего на этой стороне дома, гнулись и трещали под его порывами. Тучи закрыли солнце, и в комнате стало темно. Сейчас вот-вот хлынет дождь… Клер увидела, что ее окно полуоткрыто, и решила затворить его. Но от влаги дерево оконного переплета разбухло, и, несмотря на все усилия женщины, навалившейся на раму всем своим весом, окно не закрывалось.
— Позволь мне помочь тебе, Клер, — послышался за спиной голос Джайлза. Он подошел к ней вплотную и помог опустить раму.
Она почувствовала спокойствие, исходящее от него, и отошла к камину. Джайлз, повернувшись, виновато улыбнулся:
— Извини, если я напугал тебя. Но я прошу также извинить меня за то, что я набросился на Сабрину. Это и понятно… Я думал, что идея вашей прогулки исходила от нее… И вы только чтовернулись…
По стеклу застучали первые капли дождя. Джайлз подошел к Клер, приподнял ее лицо за подбородок и прошептал:
— Мне нравится, как вьются твои волосы…
Как всегда, Джайлз нежно и осторожно прикоснулся к ней. Вот в этом-то и вся проблема! Муж всегда так осторожен с ней, будто она сделана из фарфора, наподобие тех барашков и пастушков, что стоят на каминной полке.
— Не надо, Джайлз, — проговорила она.
— Извини, Клер, — ответил муж, убирая руку, — ты все еще обижаешься на меня?
— Не извиняйся, Джайлз. В чем ты можешь быть виноват передо мной?
— В чем? Да хотя бы в том, что вышел из себя из-за вас обоих.
— Нет, Джайлз… Ты никогда не сердишься на меня, как безупречный и добрый рыцарь.
Клер так же, как и Джайлз, поразилась своей реакции: она злилась на него за то, что он был таким, каким ей хотелось его видеть всегда. Злилась за то, что он ее сэр Галахад. «Но как же трудно жить с рыцарем Галахадом!» — внезапно подумала она.
Джайлз побледнел.
— Не понимаю… О чем ты, Клер? Конечно, иногда я сержусь на тебя… Я не так уж и безупречен… Но единственное, чего хочу сейчас — знать о твоей полной безопасности. Я же люблю тебя, в конце концов.
— Правда, Джайлз? Ты действительно любишь меня или это любовь к той памяти, которую ты хранишь с детства?
Острая боль пронзила сердце Джайлза.
— Как ты можешь.сомневаться в моей любви, Клер? Я всегда любил тебя, просил тебя стать моей женой сразу же, как только это стало возможным. Если ты мне не веришь, то моя страсть во время нашей близости должна убедить тебя.
— Иногда мне кажется, что ты видишь перед собой только Клер Дайзерт. Ту, которую знал до того, как она влюбилась в Джастина Рейнсборо… А не ту Клер, которая обманула тебя…
— Но ведь я никогда не делал тебе официального предложения, — попытался отрицать сказанное Джайзл.
— Не леди Рейнсборо, — продолжала Клер, не замечая того, что он только что сказал. — В супружеской постели леди Рейнсборо отдавала своему мужу всю себя, Джайлз. Она отдавала ему все то, что, кажется, не может дать тебе… А когда он ее бил…
— Не говори мне об этом, Клер. Я не хочу этого слышать. Не нужно снова мучить себя…
— Но даже тогда, когда он бил ее, пинал ногами, когда убил ее ребенка, она возвращалась в его постель, — неумолимо продолжала Клер. — Можешь ли ты сказать мне, Джайлз, удивлялся ли этому хотя бы немного?.. А я удивлялась…
Выпалив все это, она горько рассмеялась, а затем зарыдала.
Джайлз смотрел в окно. Казалось, что, всматриваясь в непогоду, он пытается успокоить бурю, бушевавшую в его сердце. Медленно повернувшись к жене, произнес:
— Да, иногда во время процесса я удивлялся этому, Клер. Но я все понимаю… Правда.
Пытаясь убедить жену, он протянул руку и положил ей на плечо. Клер сбросила ее, передернув плечами.
— Ты понимаешь? Ты понимаешь, Джайлз? Я рада, что из нас двоих хотя бы ты понимаешь… Что касается меня, то я… Ты никогда, лежа в постели, не задавал себе вопрос: «Почему женщина может отдать себя целиком и полностью мужчине, который так ужасно издевался над ней, и не может тому, кто почти полжизни любит ее?»
