Гэлен Фоули - Принцесса и воин
— Ты думаешь, что я захочу жить, если эти мерзавцы убьют тебя? — с дрожью в голосе прошептала она.
— Я люблю тебя и не собираюсь умирать! Но я стал бы презирать себя, если бы начал трусливо прятаться за твою спину.
— Я хочу, чтобы ты остался со мной. Я не понимаю, почему ты считаешь, что должен снова идти воевать. Существует множество других солдат…
— Нет. Даже не пытайся думать так, любовь моя. Это заведет тебя в тупик. На карту поставлена не только твоя жизнь, моя ненаглядная, а судьба страны.
Глазами, полными слез, она вопросительно взглянула на него.
Он покачал головой.
— Почему, по-твоему, орден Скорпиона хочет заполучить твою островную цепь? Конечно, не ради Аллаха, — тут же ответил он. — Теперь ты понимаешь масштабы угрозы, с которой нам пришлось столкнуться? Будь храброй. Мы оба должны сыграть в этом свои роли.
— Железный Майор, — с горечью пробормотала она, бросая на него укоризненный взгляд. — Никакой пощады?
Он заглянул ей в глаза, и в этот момент София поняла, что абсолютно бесполезно пытаться отговаривать его от исполнения воинского долга, как бесполезно пытаться уговаривать ее отказаться от своего предназначения.
— Никакой, — ответил он.
Господи, она любила его, несмотря на то что он разрушил ее надежды. Она закрыла глаза и опустила голову, стараясь удержать слезы.
Ей вспомнился Леон, ее мудрый старый наставник, который строго говорил ей на уроках фехтования: «Наступай! Я не буду нянчиться с тобой, потому что враги тоже не станут! А теперь попытайся еще раз!»
— София! — окликнул ее Гейбриел. — Я не хотел расстроить тебя.
— Ты больше не собирался никого убивать, — сердито напомнила она.
— Правильно, — сказал он. — Пока не появилась угроза для твоей жизни.
Убеждать его бесполезно. Он и впрямь железный. Поняв, что проиграла, она покачала головой и ушла.
Гейбриел не остановил ее. Он понимал ее потребность побыть сейчас одной и, откровенно говоря, чувствовал себя не лучше, чем она, хотя держался стоически.
Она знала лишь, что пришло ее время быть принцессой. Они еще не достигли Кавроса, а корона уже казалась гораздо тяжелее, чем она того ожидала. Но было слишком поздно что-либо предпринимать. Железный Майор мог бы носить тиару на голове, не сгибаясь под тяжестью, но теперь она даже не знала, будет ли он рядом с ней хотя бы через месяц.
Если она должна пожертвовать своим любимым ради Кавроса, то по крайней мере, если Господь того пожелает, у нее останется его ребенок.
Она вернулась одна в их гостиничный номер, обхватила руками живот и расплакалась, словно осиротевшее дитя, каким, впрочем, она и стала не так уж много лет назад.
Глава 21
Гейбриел ненавидел себя за то, что приходилось проявлять такую твердость. Когда он пришел в их гостиничный номер в Перпиньяне и увидел ее покрасневшие и опухшие глаза, у него стало еще тяжелее на сердце, но она не хотела плакать при нем, как это было прошлой ночью в сельской гостинице.
Ему ничего не оставалось, кроме как позволить ей самой выбрать характер их взаимоотношений. Все это для нее было и без того довольно трудно. Гейбриел не хотел усложнять ситуацию, понадеявшись, что его поведение за последние два дня показало ей, что он всегда рядом и готов откликнуться по ее первому зову.
Господи, как было бы хорошо, если бы ему не пришлось говорить все это — например, советовать выйти замуж, если его убьют в предстоящей битве. Его приводила в ярость даже мысль о том, что она будет принадлежать другому. А если он задумывался о возможности рождения их ребенка девять месяцев спустя, приходил в ужас от того, что не он будет растить своего сына или дочь.
Но он приказал себе успокоиться. И решать проблемы поэтапно. Не было никаких зловещих предзнаменований его близкой смерти. Как-никак он неплохо владел оружием. К тому же еще слишком рано говорить с уверенностью о ее беременности.
Гейбриел нанял для них обладающее хорошими мореходными качествами рыболовное судно и расплатился за проезд до Кавроса. Они по-прежнему сохраняли инкогнито и представлялись в качестве путешествующих молодоженов.
Вскоре вдали показалась цепь островов, которыми вскоре будет править его молодая «жена».
Голые скалы, похожие на театральные декорации, поднимались из прибрежных морских вод пронзительно-синего цвета. Белые строения города расположились наверху утеса и сбегали вниз словно пена прибоя.
Огромные каменные глыбы представляли собой большую опасность для тех, кто не был знаком с местными особенностями судовождения. Британская военно-морская база была расположена в глубоководной гавани, где судовождение было более или менее безопасным, однако в других местах — то есть практически повсеместно между разнокалиберными островами Кавроса — эти грозные гигантские каменные глыбы были разбросаны в полном беспорядке, как будто их в приступе раздражения расшвыряли циклопы.
Каврос-Таун представлял собой беспорядочное скопление добела выгоревших на солнце домов-коробок — жилья и магазинов, — которые жались друг к другу на склоне холма. Надо всем этим возвышался округлый голубой купол кафедрального собора, увенчанный блестящим крестом.
То там, то здесь, в городе и на холмах, росли группы темно-зеленых оливковых деревьев, которые давали немного тени пасущимся козам. Гейбриел заметил развалины какого-то древнего строения, от которого сохранился лишь засыпанный песком фундамент да несколько мраморных колонн.
Когда они подошли ближе, он увидел впечатляющий дворец на холме, отделенный от моря полосой пляжа с великолепным белым песком. София упоминала в разговоре о большой средиземноморской королевской резиденции, где она росла. Насколько ему было известно, дворец был заперт с тех самых пор, как королевская семья отправилась в изгнание. На пляже перед дворцом виднелись рыбацкие лодки и загорелые люди, к полудню почти закончившие свою работу.
Гейбриелу не терпелось задать Софии множество вопросов.
Но когда он увидел выражение ее лица, все его вопросы так и не сорвались с языка.
Ее лицо не выдавало никаких эмоций, а взгляд был отсутствующий.
— С тобой все в порядке? — осторожно спросил он.
Она лишь молча взглянула на него.
Да и что она могла ему сказать после их ссоры на пляже в Перпиньяне? Она была настроена не враждебно, а просто сдержанно и отстраненно. Будь его воля, он, пожалуй, предпочел бы, чтобы она на него сердилась. С ее гневом он сумел бы справиться.
Она отвернулась и снова стала смотреть вперед.
