Джоанна Линдсей - Ничего, кроме обольщения
— Надеюсь, все в порядке?
— Конечно, просто я подумывал выбросить своего брата за борт, — сухим тоном сказал Джеймс, отпуская куртку Энтони, и притворился, что сдувает пылинки с его воротника.
— И я объяснял этой заднице, почему это нельзя сделать, — весело ответил Энтони и, оттолкнув в сторону Джеймса, прошел мимо него, чтобы проводить Кэти обратно в каюту.
Она вздохнула, снова заняв свое место за обеденным столом. Чем же она могла заинтересовать Энтони, что нельзя подождать до утра. Она должна бы рассердиться и сказать, что устала, хотя и не была. День был слишком насыщенным. Но они не знали этого. Может быть, если бы она притворно зевнула…
— Хорошо, на чем мы остановились? — спросил Энтони.
Он не стал садиться. Он снова начал ходить, несмотря на то, что все так же был весел.
— Ты собирался докопаться до сути, — напомнил ему Джеймс.
Он тоже не стал садиться за стол. Он присел боком на свой край стола, свесив ногу и скрестив на груди руки, что выглядело довольно угрожающе, так что Кэти старалась не смотреть на него. Энтони полностью его игнорировал.
— Ах да, я хотел спросить, были ли вы счастливы в детстве, несмотря на тяжелую работу?
Джеймс застонал.
Кэти нахмурилась.
— Какую тяжелую работу? Если вы имеете в виду повседневную работу по дому, то я никогда не задумывалась об этом. То время, которое у меня было, я разделяла со своей матерью, а позже с Грейс. Кроме того, уборка дома, работа в саду и приготовление еды были частью моей жизни. Больше никого не было, чтобы делать это. Каждый в Гарденере делает так. Я знаю, вы, должно быть, находите это ужасным. Вы привыкли к другой жизни. Но для нас это было совершенно нормально.
— Я, надеюсь, не оскорбил вас, не так ли?
— Нисколько, — уверила его Кэти. То, что она вспомнила, заставило Кэти хихикнуть. — Забавно. У вашей дочери была прямо противоположная реакция на мою повседневную домашнюю работу, когда я упоминала о ней в нашей беседе: она жаловалось, что у нее никогда не было возможности помогать чем-либо.
— Джуди так сказала?
— Да. Вы могли бы предоставить ей собственный сад, пока она не стала слишком взрослой. Детям, случается, нравится выращивать что-нибудь, как это делала я.
— Но она испачкается!
Кэти чувствовала его потрясенный взгляд на лице при упоминании о грязи. Она улыбнулась ему.
— Я знаю, но игры в грязи могут быть забавными. Она приятно пахнет, и из нее можно сделать замечательные пироги.
Джеймс закатил глаза. Энтони улыбнулся в ответ и сказал:
— Не могу вспомнить, когда это я желал всюду разбрасывать навоз и копаться в земле, но могу сказать без сомнения, что наш самый старший брат, вероятно, согласился бы с вами.
— Ах да, садовник. Я была рада встретиться с ним и прогуляться по его садам.
Джеймс прыснул со смеху над тем, в каком качестве она упомянула о Джейсоне. Кэти взглянула на Джеймса и добавила:
— Я знаю, мне уже говорили, что я, вероятно, не должна его так называть. Но он садовник, вы знаете. Это может быть просто его хобби, как он называет это, но я никогда не видела так много красивых цветов и так много их разновидностей. Джудит предупредила меня, что я буду впечатлена, но, увидев проделанную руками Джейсона работу воочию, я действительно была поражена.
Энтони откашлялся, чтобы снова обратить ее внимание на себя.
— Я полагаю, мы немного отклонились от темы.
Кэти нахмурилась.
— Почему вас так интересует мое прошлое?
— Я хорошо знал вашу мать.
— Ах, конечно. — Кэти улыбнулась, начиная понимать. — Она жила недалеко от Хаверстона, прежде, чем познакомилась с моим отцом, и вы тоже выросли там, не так ли?
— Действительно, хотя, если честно сказать, я был уже взрослым и бывал дома только по праздникам, когда познакомился с вашей матерью. Но я только хотел знать, хорошо ли вы с ней жили в Америке.
— Да, для Гарденера — хорошо.
— Это имеет какое-то значение?
Кэти улыбнулась.
— Это была небольшая деревня, где жили одни старики, и не было никаких предприятий, кроме нескольких ферм на окраине. Я была последним ребенком, родившимся там, еще несколько детей примерно моего возраста вскоре уехали оттуда. Никто никогда больше не переезжал туда, кроме людей, искавших приятную, тихую деревню для уединения. — Она хихикнула. — У нас определенно было тихо. Никогда не случалось ничего интересного. Никто никогда не развлекался. Главным развлечением каждый день было чтение вслух газеты из Дэнберри в нашем магазине. Старый Ходжскинс ездил в большой город дважды в неделю и приобретал несколько экземпляров специально для этого. Гарденер был, без сомнения, самым скучным местом, который вы себе можете представить.
— Господи, так у вас было ужасное детство?
— Я не говорила этого. Это было скучно только для ребенка. Мои родители, казалось, были другого мнения. У них были вещи, которые позволяли им быть постоянно занятыми. Сама я каждый день стонала, когда мой учитель отправлял меня домой. Я действительно это делала. Я бы предпочла остаться с ним и поговорить о мире.
— Почему ваши родители не переселились в более оживленное место или хотя бы в тот ближайший большой город?
Она пожала плечами.
— Однажды я слышала, как они говорили об этом. Все, что мой отец умел делать, это содержать магазин. В Гарденере он никогда не испытывал недостатка в клиентах — наш магазин был единственным в деревне. В Дэнберри или другом большом городе он должен был бы конкурировать с уже имеющимися там магазинами, чтобы прокормить семью, я думаю, он просто побоялся попробовать это. После того как он умер, я надеялась, что мы с мамой куда-нибудь переедем, но она вскоре стала управлять магазином сама. Она действительно этим наслаждалась.
— Но у вашей матери были деньги, не так ли? Разве это не то, что вы унаследовали?
— Да, но моя мама отказалась прикасаться к этим деньгам сама. Они пришли от ее отца после его смерти, но она презирала свою семью после того, как они отреклись от нее. Она никогда не говорила о них. Я даже не знала, сколько Миллардсы оставили, пока не приехала в Англию.
— Они отреклись от нее?
— Вы не слышали об этом тогда? Это было потому, что она тайно сбежала с американцем, который занимался торговлей.
Джеймс их прервал.
— Превосходное время для того, Тони, чтобы добраться до сути, прежде, чем я умру от старости.
Энтони бросил на своего брата холодный взгляд.
— Тебя не приглашали, так почему бы тебе не пойти спать.
— Я не могу, дорогой братец. Это и есть моя спальня.
Энтони вспыхнул при этом напоминании, но Джеймс продолжил:
