Лиза Клейпас - Незнакомец в моих объятиях
– Как поживаешь? – спросил он, устремив па нее пристальный взгляд.
Вопрос вызвал у нее вспышку гнева. Как он смеет изображать заботу о ней после того, что сделал? Но какая-то часть ее существ;) откликнулась на его слова. Ей захотелось подойти к нему, почувствовать его руки, склонить голову на его твердое плечо.
– Не слишком хорошо, – призналась Лара. Им по-прежнему было легко друг с другом: связывающая их близость не исчезла. Внезапно Лара ощутила необыкновенную радость оттого, что находится с ним рядом. И что еще хуже – ее наполнило чувство завершенности и покоя, невозможное ни с кем другим.
– Как ты узнала? – резко спросил он.
– Я разговаривала с капитаном Тайлером.
Он слегка кивнул, не проявив ни малейших признаков удивления или досады. Лара вдруг поняла, что он всегда знал: рано или поздно все откроется. Зачем в таком случае он пошел на эту ложь? Стоило ли рисковать собственной жизнью ради того, чтобы несколько месяцев побыть на месте Хоуксворта?
– Прошу тебя, – словно во сне услышала она свой голос, – помоги мне понять, почему ты так поступил со мной.
Некоторое время он молчал, сосредоточенно глядя на нее, словно решал математическую задачу. Затем слегка отвернулся, и ее взору твердый профиль и опущенные густые ресницы.
– Люди, которые вырастили меня… – Он не называл их родителями. В лучшем случае можно было сказать, что они заботились о нем, хотя делали это чертовски небрежно. – Они не считали нужным скрывать, кто я есть на самом деле. Я рос с мыслями об отце, который отрекся от меня, и о единокровном брате, который скорее всего даже не подозревал о моем существовании. Когда до меня дошли слухи, что Хоуксворт приехал в Индию и снял дом в Калькутте, мне захотелось больше узнать о нем. В течение некоторого времени я наблюдал за ним издали. Затем, как-то вечером, я проник к нему в дом в его отсутствие.
– Ты просмотрел его вещи, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Лара, опустившись на небольшую кушетку с закругленными углами. Ноги внезапно ослабли, отказываясь ей служить.
Он остался стоять на другом конце комнаты.
– Да.
– И нашел мою миниатюру?
– Да. И письма, которые ты посылала ему.
– Мои письма? – Лара попыталась вспомнить, о чем писала Хантеру. В большинстве случаев она описывала свои ежедневные занятия, визиты в деревню, семейные новости и рассказывала о бывших друзьях и знакомых. И ни слова о любви или тоске, ничего о своих мыслях и чувствах. – Не понимаю, почему Хантер их сохранил. В них не было ничего особенного.
– Они были прелестны, – мягко возразил он. – Я нашел их в ящике. Он держал их вместе со своими дневниками.
– Хантер никогда не вел дневников, – холодно сказала Лара.
– Вел, – последовал спокойный ответ. – По датам и нумерации я понял, что должны быть и другие дневники. Вскоре после приезда я нашел их и уничтожил, предварительно ознакомившись с их содержанием.
Лара тряхнула головой в полном замешательстве от неожиданных откровений, касавшихся ее мужа.
– Что же Хантер записывал в своих дневниках?
– Он заносил туда факты, казавшиеся ему важными секретами, политические интриги, скандалы в обществе… Словом, всякую чепуху по большей части.
– Он упоминал обо мне? – после некоторого колебания спросила Лара. – Что он… – Она умолкла, поняв по его лицу, что Хантер был не слишком высокого мнения о ней.
– Достаточно, чтобы понять, что ваш брак не был удачным.
– Я надоела ему, – сказала Лара. Услышав в ее голосе оправдательные нотки, он пристально посмотрел на нее:
– Хантер предпочитал леди Карлайсл. Но женился на тебе, потому что ты была достаточно молода, чтобы родить ему детей. И она оказалась бесплодной.
– Бедный Хантер!.. – прошептала она.
– Верно, бедняга – и глупец к тому же, – согласился он. – Он был слишком туп, чтобы сообразить, как ему повезло. Я прочитал твои письма и понял, какая ты женщина. Я отлично понимал, чем он пренебрег. Он с легкостью отказался от жизни, о которой я мечтал, какую заслуживал. – Его глаза были полузакрыты. – Я забрал миниатюру и оставил ее у себя. Я постоянно думал о тебе: что ты делаешь.., как принимаешь ванну, расчесываешь волосы, навещаешь своих деревенских друзей, сидишь с книгой, смеешься.., плачешь. Ты стала моим наваждением.
– Ты встречался с моим мужем лично? – спросила Лара. Долгую минуту он молчал.
– Нет.
– Лжешь, – мягко сказала она. – Расскажи мне, что произошло на самом деле?
Он смотрел на Лару, такую прелестную и непреклонную. Ожесточение придало суровость ее облику, и он покорился ее нежной силе. Больше он не желал таиться, окаменевшая душа его дала трещину и раскрылась. Тщательно оберегаемые секреты рвались наружу. Он сделал несколько шагов и очутился у стены, прижавшись лбом к ее прохладному шелку.
– Это было в марте, во время празднеств… Холи и Дхулети, как называют их индийцы. Фестиваль красок. Повсюду вспыхивали фейерверки, город ликовал, отмечая торжества. Ни для кого не было секретом, что Хоуксворт устраивает самый грандиозный прием в Калькутте… – Он говорил с отсутствующим видом, словно забыл о присутствии Лары.
Перед дворцом Хоуксворта безумствовала и веселилась толпа. С крыш на головы людей сыпался цветной порошок; девушки, вооружившись бамбуковыми трубочками, разбрызгивали ароматизированную воду, серебряную и красную краски; юноши, вырядившись в сари и наложив на лица грим, танцевали на улицах.
Огромный особняк Хоуксворта, гордо высившийся на зеленом берегу реки, заполонили люди. Выстроенный в классическом стиле, дом был покрыт штукатуркой цвета слоновой кости, гладкой и блестящей, как мрамор, изящная колоннада украшала фасад.
С ухающим в груди сердцем он вошел в здание и затерялся среди веселящейся публики. Повсюду колыхалось море европейских лиц, заляпанных цветной краской, почти неотличимых друг от друга, с остекленевшими от выпивки глазами и липкими от сластей и засахаренных фруктов щеками. Его темно-красный ситцевый балахон с капюшоном ничем не выделялся на фоне разноцветных одеяний остальных гостей. От окружавшей роскоши захватывало дух. Ярко освещенные бесчисленными люстрами и канделябрами комнаты были сплошь увешаны венецианскими зеркалами и картинами, среди которых он узнал творения Тициана.
Он бродил по комнатам, уклоняясь от назойливых приставаний хмельных женщин, зараженных сладострастным настроем толпы. Несмотря на его бесцеремонное обращение и откровенную грубость, они только хихикали и устремлялись на поиски другой добычи.
Если в толпе и попадались трезвые лица, то это были слуги-индийцы, сновавшие с подносами, полными еды и выпивки, которые незамедлительно и жадно поглощались. Когда он поинтересовался у одного из слуг, где может быть Хоуксворт, тот лишь неопределенно пожал плечами, бросив на него пустой взгляд. Осматривая украдкой дом, он оказался рядом с библиотекой. Через полуоткрытую дверь виднелись шкафы красного дерева с мраморными бюстами наверху и узенькая лесенка с резными перилами.
