Анна Кэмпбелл - Полночная страсть

Губы Рейнло сурово сжались.

— Я отомщу за нее, она этого достойна.

Неожиданно Касси положила ему руку на плечо. Потрясенный Рейнло невольно вздрогнул, мышцы его напряглись.

— Вы очень ее любите, правда?

В глазах Рейнло мелькнуло недоумение, будто Кассандра сболтнула нелепость.

— Разумеется, люблю.

— Ей повезло, что у нее такой брат.

Николас недоверчиво прищурился.

— Не надейтесь, что сумеете разжалобить меня любезными речами.

— Я и не думала. Вижу, вас не переубедить.

Касси казалась простодушной.

Слишком простодушной. «Должно быть, у нее что-то на уме», — заподозрил Рейнло, хотя решительно не мог представить, что она задумала.

— Совершенно верно, — сердито бросил он, сознавая, что слова его звучат фальшиво.

— Вы сами знаете, что, обесчестив меня, не сможете ничего изменить. Вы не вернете Элоизе ни ребенка, ни потерянных лет.

«Как смеет эта девчонка атаковать его доводами логики?»

— Я заставлю вашего отца страдать. Этого довольно.

— Антония ни за что не простит вас.

На какой-то миг Рейнло заколебался, но Кассандра допустила промах. Темная волна ярости захлестнула его, заглушив слабый шепот раскаяния. Тот же бессильный гнев сжимал ему горло, когда Антония, отвергнув его предложение, небрежно отшвырнула его словно ненужную безделушку.

— Мне плевать, что подумает Антония. — Он натянул вожжи, готовясь продолжить путешествие. — До Гемпшира путь неблизкий.

Слава Богу, девчонке хватило ума убрать руку с его плеча.

Рейнло одолевало желание грубо сбросить ее. Краем глаза он заметил выражение горького сожаления на лице Касси.

— Вы глупец, милорд, — угрюмо пробормотала она. — У вас есть шанс обрести счастье, но вы готовы отказаться от него ради пустой прихоти.

Рейнло хмуро сжал губы и резким ударом хлыста пустил лошадей в галоп. Он не собирался отвечать на нелепые замечания глупой девчонки.

Он нещадно хлестал коней, мчась к побережью, но их бешеный бег не мог заглушить тихий вкрадчивый голос, звучавший в его сердце. И голос этот нашептывал, что Касси сказала чистую правду.

Рейнло неподвижным взглядом смотрел вперед, на дорогу. История Элоизы, рассказанная Кассандре, невольно оживила в его памяти события тех страшных дней. Горькие, мучительные воспоминания обступили его.

Он чувствовал себя беспомощным никчемным юнцом, везя Элоизу домой, после того как Демарест захлопнул перед ней дверь своего дома. Но в Кеддон-Холле их ожидал настоящий ад. Отец избил блудную дочь с невероятной жестокостью, даже теперь, двадцать лет спустя, вспоминая об этом, Рейнло ощутил, как к горлу подступает тошнота. Долгие годы ужасные крики сестры преследовали его в кошмарных снах.

Элоиза провела несколько недель взаперти, под таким строгим надзором, что брату удавалось видеться с ней лишь урывками. Эти краткие встречи оставили горький след в его памяти. Страдания несчастной сестры надрывали ему сердце.

Как могла игривая, жизнерадостная девушка превратиться в бледное привидение с остекленевшими пустыми глазами? С каждым днем ярость Николаса разгоралась все сильнее. Он ненавидел не только жалкого слизняка Демареста, но и собственного родителя. Отец и прежде не вызывал у него ни симпатии, ни уважения. Теперь в душе Николаса поселилась лютая ненависть.

Через пару месяцев после роковой поездки в Лондон Элоиза родила мертвую девочку. Рейнло не сомневался: к смерти ребенка привела жестокость маркиза.

Несколько дней Элоиза металась между жизнью и смертью. Николас пытался увидеть сестру, но его не пускали к ней. Он хотел узнать, где похоронили дитя, но даже в этом ему было отказано. Он был всего лишь одиннадцатилетним мальчишкой, бессильным перед злой волей могущественных взрослых. Отчаяние и гнев тех далеких дней терзали его и ныне, годы спустя.

Он со страхом готовился услышать, что его любимая сестра соединилась со своей дочерью в лучшем мире. Но ему сообщили, что Элоиза жива. Николасу удалось узнать лишь, что бедняжка успела немного оправиться, когда маркиз уведомил его о своем решении. Элоиза навсегда покинула отцовский дом, ее отослали в Ирландию, в монастырь. Брату запрещено было искать с ней встреч или писать ей.

Отвесив отцу презрительный поклон, Николас резко повернулся и бросился в конюшню. Он вскочил в седло и поспешил на помощь сестре.

Старый распутник маркиз, хоть и обладал жестоким, необузданным нравом, был человеком неглупым. Николасу удалось ускользнуть от стражей, охранявших семейные владения Чаллонеров и выехать на большую дорогу. Там его ожидали два дюжих лакея, прятавшихся в засаде. Они отвезли брыкающегося, вырывающегося мальчишку в Кеддон-Холл, где Николасу пришлось просидеть неделю в подвале, под замком. К тому времени как его выпустили, Элоиза бесследно исчезла. Все его попытки узнать, где держат сестру, оказались тщетными.

При первой же возможности Николас сбежал из Итона. Он задумал безумный план — прочесать всю Ирландию в поисках сестры. На этот раз ему удалось добраться до Фишгарда, прежде чем отец и его прихвостни схватили беглеца и силой вернули домой. В Кеддон-Холле Николаса посадили под домашний арест. Своевольного юного графа Грешема больше не отпустили в школу. Его держали в строгости, не позволяя никаких увеселений, пока, наконец, не отправили в Оксфорд. Никого не удивило, что там Николас предался безудержному разгулу.

Имя Элоизы никогда больше не произносили в Кеддон-Холле. Казалось, его навсегда стерли со страниц семейной истории, словно позор несчастной девушки стал единственным пятном, замаравшим фамильную честь Чаллонеров.

Даже заключенный в стенах Кеддон-Холла, Рейнло продолжал отчаянные поиски сестры. В конце концов, ему попало в руки письмо из монастыря, но к тому времени Элоизу перевезли во французское аббатство. Потом Европу охватила война, длившаяся семь лет. Во время коротких шатких перемирий Николас безуспешно пытался разыскать сестру.

Наконец через год после Ватерлоо в лондонскую квартиру Рейнло пришло письмо с размытыми водой строками. В чудовищном хаосе войны Элоизе удалось выжить. Она вернулась Ирландию и приняла постриг.

Николас не сомневался, что ее заставили стать монахиней.

Он немедленно написал сестре, пообещав привезти ее домой, однако та категорически отказалась, пожелав оставь все как есть. Николас написал снова, умоляя Элоизу покинуть монастырь, но ответное письмо, еще более упрямое решительное, чем первое, убедило его, что все просьбы — тщетны. Мучительный стыд заставил Элоизу поверить, будто она заслуживает наказания. О, Николас тотчас узнал это чувство. Тот же стыд терзал и его самого, не сумевшего отомстить за сестру. Один лишь жгучий стыд мешал ему поехать в Ирландию и освободить узницу из заточения.