Киран Крамер - Скажи герцогу «да»
Они расстались. Так решил Люк.
Это было самое глупое решение в его жизни.
Но она все равно его любила, любила отказавшегося от нее мужчину… несмотря ни на что.
Глава 31
Вскоре после полудня на подъездной дороге показались четыре блестящие кареты без гербов. Дженис — сердце которой было жестоко разбито после ночного свидания с Люком — почувствовала огромное облегчение, и глаза ее наполнились слезами.
Ее семья!
Она сможет все пережить, когда они рядом.
— Что‑то их очень много, не находите? — бестактно заявил Холси в своей обычной холодной манере.
За показным спокойствием Дженис уловила нотки волнения.
— Да, у нас большая семья.
Они стояли рядом перед большим окном гостиной. Миссис Фрайди сидела в другом конце комнаты и, как обычно, спокойно шила. Собаки герцога расположились вокруг нее, а одна даже примостила голову ей на туфлю.
— Они как муравьи, моя родня, — улыбнулась Дженис. — С каждым годом их все больше, но мне это нравится. Я, например, хотела бы иметь восемь детей.
Это она сказала просто так, из вредности, но безупречный лоб его светлости тут же прорезали морщины.
— Восемь?
— По меньшей мере! — воскликнула она беспечно, подумав при этом: «Но не от тебя».
Или от Люка, или вообще ни от кого.
Она могла бы сказать об этом Холси прямо сейчас, чтобы он имел возможность подумать, нужна ли ему такая жена. Едва ли было честно медлить с объяснением. Конечно, сам он никогда не поступал с ней справедливо, разве не так? Даже согласие на брак выманил шантажом, подлыми угрозами.
Но она не такая, как он, и поэтому скажет ему правду.
— Пойдемте встретим их, — предложил Холси.
— Еще есть время… Сначала я должна сказать вам кое‑что важное.
— Да? И что же это? — Он сложил руки за спиной и нахмурил брови.
Он больше не восхищался ее стремлением возражать ему и делать все наперекор. Теперь он желал полностью подчинить ее себе, заставить покориться. Он перестал скрывать свои истинные чувства — вернее, отсутствие таковых — за показным вниманием.
Дженис украдкой посмотрела на миссис Фрайди, но та, видимо, не замечала возникшей напряженности между ними, что было к лучшему: ей не хотелось ставить Холси в неловкое положение.
Собравшись с духом, Дженис едва слышно сказала:
— Как бы вы ни угрожали мне, я не выйду за вас. Завтра же я намерена отправиться домой вместе со своими родственниками.
Разлука с Люком разобьет ей сердце, но что поделаешь? Он не хочет иметь с ней общее будущее.
Выражение лица Холси не изменилось, но взгляд стал жестче.
— Выйдете. Если не образумитесь сами, вас заставит отец.
— Слава богу, его больше заботит мое счастье, нежели благоразумие.
Герцог насмешливо хмыкнул:
— Ох уж эти ирландцы!
Дженис едва не пнула его в голень.
— Если бы в ваших жилах имелась хоть капля ирландской крови, возможно, вы поняли бы, что принуждать женщину к браку жестоко и безнравственно. У вас каменное сердце.
Глаза его вспыхнули гневом:
— Пойдемте, мадам. А там посмотрим, что к чему.
Дженис поднялась на цыпочки и посмотрела из‑за его спины на компаньонку:
— Миссис Фрайди?
Та подняла взгляд от шитья: на лице ее читался непритворный интерес.
— Уже пора? Жду с нетерпением встречи с вашей семьей.
— И они вам понравятся, вот увидите. Они немного шумные, но не обращайте внимания.
Миссис Фрайди рассмеялась:
— Не беспокойтесь, я обязательно найду оправдание для каждого.
Герцог даже не пытался скрыть, что обижен. Он по‑прежнему выглядел величественным и властным, но по обеим сторонам его рта залегли глубокие складки. Только Дженис это больше не волновало: она сделала то, что считала правильным: предупредила его.
В холле она вспомнила, что Изобел тоже хотела бы поздороваться с семьей, да и Оскар тоже наверняка в конюшне уже с нетерпением ждет их прибытия. Дженис попросила дворецкого послать за Изобел в комнатку возле кухни, где та присматривала за Эсмеральдой и щенками.
С герцогом и миссис Фрайди они спустились к подножию парадной лестницы как раз в тот момент, когда кареты подкатили к дверям. К счастью, многочисленные лакеи уже ожидали снаружи, чтобы приветствовать гостей. Вездесущие охотничьи псы с лаем устремились было ко входу, но стоило герцогу щелкнуть пальцами, как они замолчали и уселись вокруг него, дрожа от возбуждения.
Дженис не хотела даже думать, что сейчас делает Люк: без сомнения, занят с лошадьми, — и если придет сюда помочь, а она даже не взглянет на него, будет сам виноват. Пусть задумается, от чего отказался.
И снова она почувствовала огромное облегчение, увидев, как ее родные выходят из экипажей. Прибыла большая часть ее семьи: мама и папа; Марша и Дункан вместе со своими тремя детьми; Джо, Каролина и Сюзанна, которым следовало бы сейчас находиться в Лондоне, а также братья Дженис, Питер и Роберт, и сестра Синтия. Грегори все еще оставался в Париже со своей Пиппой и их драгоценным Берти. Но ничего страшного: через несколько дней они вернутся в Лондон.
Дженис рада была увидеть, что Марша и Дункан привезли с собой также и особого гостя, герцога Бичампа, который стал практически членом семьи. Его румяное выразительное лицо озарилось таким восторгом при виде любимицы, что она громко рассмеялась. Никогда нельзя было заранее определить, в хорошем или дурном настроении он будет, но герцог своих чувств никогда не скрывал и даже в скверном расположении духа умудрялся выглядеть обаятельным.
Каждый всегда знал, как Бичамп к нему относится. Наверное, в этом и крылась одна из причин его притягательности. И еще в том, что его авторитет имел под собой более существенную основу, чем у Холси. Теперь Дженис отчетливо понимала это. Потому что у Бичампа было сердце — большое любящее сердце, — а не камень, как у Холси.
Продолжая мысленно проводить параллели, Дженис переключилась на Холси и Люка. Забавно, но они в некотором смысле похожи. Оба, как выяснилось, выросли без избытка любви. Холси рано лишился матери, а бессердечный отец лишил его и бабушки. Люк тоже вырос в приюте, под присмотром монахинь, но все же оказался способен на нежные чувства. Почему же Холси иной? Что могло сделать его таким черствым и жестким?
Что бы там ни было, она не станет его жалеть. И Люка, разумеется, тоже. Герцог жалости не заслуживает, а Люка она злит.
Наконец ее родственники покинули кареты и направились к дому, где их ожидали, как и положено по этикету, герцог и будущая герцогиня. Дженис не смогла и далее сохранять на лице выражение чопорной леди, когда мама раскрыла объятия.
