Невеста Сфинкса - Наталия Орбенина
– Что было в ответной телеграмме, которую вы послали Соболеву?
– К великому сожалению, я вынужден был написать правду, правду о том, что не в состоянии помочь Петру.
– Так все же, что, по вашему мнению, могло стать причиной болезни?
Северов долго молчал, так долго, что Сердюков решил – он больше не собирается отвечать.
– Послушайте, доктор, я понимаю, что ваша непростая жизнь многое изменила в представлении об окружающем мире, об отношениях людей. Но мне почему-то кажется, что в вас не изменилось главное. Отношение к своему долгу, долгу врача, который должен всегда помнить об интересах пациента, пусть даже и мертвого!
Сердюкову показалось, что тень сомнения промелькнула на лице Северова.
– Послушайте, я не хочу вас пугать, – продолжал следователь, – но вы должны понимать, что можете оказаться подозреваемым в убийстве или соучастником.
– Вы правильно подметили, господин полицейский, что я еще не утратил человеческого облика, хотя одно время жил и среди зверей, и среди людей, которые сродни зверям. Я клянусь вам… А, впрочем, к чему это все… Все клятвы – фарс! – Он опять обреченно махнул рукой. – Я не убивал молодого Соболева и не помогал никому убивать его…
– Но кто-то, быть может, воспользовался вашими препаратами? – воскликнул Сердюков, и в глазах его полыхнул огонь.
– Может быть, – с расстановкой произнес Северов.
– Какими? Ведь вы наверняка думали об этом, ведь думали же? – Следователь навис над сидевшим собеседником, словно цапля над лягушкой.
– Я сейчас затрудняюсь сказать вам. Позже. Мне необходимо еще раз свериться со своими записями и каталогами. – Северов с опаской попытался отодвинуться от полицейского.
– Что ж, мы вместе отправимся на дачу к Соболеву, и там вы сверитесь, все обдумаете и расскажете мне о своих выводах. – Сердюков вернулся за стол.
– Могу ли я видеть господина профессора, чтобы выразить ему свое глубочайшее соболезнование? – тихо и по-прежнему безучастно спросил Северов.
– Я извещу Соболева о вашем приезде и желании его навестить. Он болен и, думаю, не рад будет вас видеть, коли вы ему не помогли.
– Может, и так, – Северов вздохнул и снова уставился в окно, словно весь этот разговор его не трогал.
Через несколько дней нанятый экипаж, в котором поместились Сердюков, Северов и еще двое полицейских, остановился у опустевшей дачи. Пышный сад встретил гостей радостным шумом ветвей. Еще цвели последние цветы, а деревья медленно меняли зеленый наряд на разноцветный. В такую пору многие еще живут по дачам, хотя и ночи уже холодные, и в доме стыло, приходится топить печь. Но уж больно чудная пора! Прекрасное увядание, как дамочка годов эдак в сорок пять!
Сердюков вздохнул свежий воздух, и легкие его тотчас же наполнились ароматом сена, пожухлой листвы, догорающей астры. В угаре городской жизни он иногда не видел, как лето сменяет осень, приходит зима, подступает весна и снова лето. Служба, служба, каждый день, изо дня в день. Жизнь летела мимо без оглядки, как литерный поезд, не притормаживая…
Дворник, он же садовник, открыл дверь и впустил непрошеных гостей.
– Вчерась, вчерась барин прислал телеграмму! Приказывал впустить и все, что господа пожелают увидеть, показать. С чего изволите начать, ваше высокоблагородие?
– А вот мы с комнаты доктора Северова, пожалуй, и начнем!
Приехавшие потоптались в прихожей и двинулись к Северову.
– А тебя-то я, батюшка, не приметиё сразу-то! – удивился дворник, гёядя на Северова. – Забыё маёенько, да и вижу плоховато. Тут для тебя сверточек, тоже почтальон принес.
Дворник зашаркал куда-то и через несколько минут явился с пакетом, обернутым в плотную почтовую бумагу, на которой значился адрес дачи и адресат – Северов. Доктор с удивлением взял пакет, повертел его в руках и вопросительно посмотрел на следователя.
– Ну уж вы, сударь, меня сатрапом-то не считайте! Это только студенты да нигилисты видят в полиции единственно душителей свободы да прав человеческих! – ухмыльнулся следователь. – Вам пакет, вы его и вскрывайте, а уж потом я попрошу у вас дозволения полюбопытствовать о его содержимом.
Северов быстро вскрыл пакет. Внутри оказался том по древней истории – та часть, которая была посвящена Древней Греции и ее великой культуре. Северов в недоумении показал ее полицейскому.
– Вот те раз, уж не ошибся ли наш профессор? Не перепутал ли он Египет с Грецией? Впрочем, мы еще полистаем книгу. – Он вернул том Северову. – А теперь извольте показать нам вашу комнату и то помещение, где хранились препараты.
Быстро осмотрев комнату, полицейские занялись кладовочкой рядом, где на полках аккуратными рядами некогда стояли баночки, коробочки, колбочки, содержащие в себе плод научных и метафизических исканий господина Северова.
– А кто имел сюда доступ? – поинтересовался следователь.
– Помилуйте, да кто угодно, ведь я тут на птичьих правах, да и хозяева могли оказаться тут в любой момент. – Северов оглядывал свое прежнее жилище с явным сожалением.
– Вы покуда поглядите свои записи и подумайте, что могло пропасть или использоваться без вашего ведома. А я посмотрю в кабинете профессора.
Когда через час Сердюков вернулся к Северову, тот листал книгу, присланную ему профессором. Она была открыта как раз на том месте, где лежала розовая ленточка – закладка. Лицо Северова было искажено ужасом и отчаянием. Заметив полицейского, доктор резко захлопнул книгу, почти швырнул ее на стол, и устремился в темный угол, словно в поисках чего-то.
Глава 45
– Ну-с, господа! Прошу вас не выражать своего негодования и раздражения, – следователь прошелся по комнате широкими шагами. – Тем более что я обещаю вам, что скоро, очень скоро, как я надеюсь, все разъяснится.
– Вы хотите сказать, что напали на след убийцы? – Очки Когтищева хищно сверкнули.
– Я сказал, что все разъяснится, – мягко повторил Сердюков и сделал еще несколько нервных шагов по просторной гостиной дома Соболевых.
Перед ним в гостиной на стульях и креслах расположились Когтищев, Зоя Федоровна и Аристов. Ожидали еще и Серафиму Львовну, но она все не спускалась. Одиноко в самом дальнем углу серой мышью забился Северов. Соболев не принял его, да профессор и вовсе не принимал никого, только следователя, он и жену видел всего один раз после похорон сына. А так – заперся и с внешним миром общался через старого камердинера, который охранял покой господина, как верный цепной пес.
Явившегося Северова встретили настороженно и холодно. Шутка ли, полиция гналась за ним по всей империи. Везли под конвоем из Одессы!
