В вихре времени - Наталья Алексеевна Добровольская
Глава 38
Деревенщики снова стали родными!
В эту ночь Натали почти не спала – сначала собирала все средства, которые у нее были. Узнав всю ситуацию, она была очень благодарна Наталье, которая так активно помогала ей материально и морально, увеличив ее состояние.
Было оно уже и не таким уже и маленьким – небольшие деньги, которые были в запасе до попадания, помещица решила использовать полностью, оставив в резерве полученные средства от своего двойника – так Натали посчитала справедливее, в этом отношении барыня была очень щепетильна и пока не хотела использовать чужие деньги. Добавились в ту же копилку и деньги за валенки, лото и домино, ведь они были получены с помощью ее крестьян, пусть они еще не такие большие, но они уже были. Справедливым она посчитала и прибавить серебро и камни из будущего – ведь они также получены за изделия ее деревенских жителей.
А вот в резерв пошли средства, полученные за рецепты, сказки и песни от Петра Степановича, и даже деньги за святочный рассказ – вернее, заемное письмо на сумму в сто рублей, которое пришло на почту совсем недавно с припиской редактора – «Пеши исчо! Аф-фтар, пеши исчо!» – говоря современным жаргонным языком. Это были деньги, заработанные двойником, и Натали пока не хотела их тратить.
А самое главное, что было в резерве – последнее купленное серебро, камни и жемчуг из будущего. На них она надеялась в первую очередь – да и выглядело это убедительно – мол, последние свои драгоценности отдает, чтобы выкупить родовое гнездо, – и слезы из глаз.
Вечером подошел Миша и молча протянул камни и золото своей мамы. Горло барыни перехватило от благодарности, и она только смогла сказать, что воспользуется ими в самом крайнем случае.
Всю ночь вспоминала барыня все, что было связано с Деревенщиками, свое счастливое детство и юность, проведенное в этом месте. Эта деревня была ее родиной, там было имение, принадлежащее еще ее деду и отцу. Отец Натали – Алексей Георгиевич, умер рано, еще молодым, мать отправилась следом за ним, когда ей было еще восемь лет, и ее воспитанием занимался дед – Георгий Иванович.
Когда барыня вспоминала его, на ум сразу приходил старик Болконский в исполнении великого актера Анатолия Кторова из фильма, который ей так понравился. Был он такой же высокий, сухопарый, сдержанный, требовательный, но безумно любивший свою внучку. Умер он спустя полгода после замужества Натали, свято уверенный в ее счастье.
Он служил при дворе еще при Елизавете Петровне, дочери Петра I, о которой много рассказывал. Дед участвовал в Семилетней войне, был ранен в битве при Гросс-Егерсдорфе, вышел в отставку и поселился в своем имении в Деревенщиках.
Усадьба, насколько помнила женщина, была гораздо больше Васино, с многочисленными хозяйственными постройками и флигелями. Все дворовые служили там давно, еще со времен деда. Будет интересно посмотреть, кто из них еще жив, и привлечь их к работе в имении.
На территории Деревенщиков был винокуренный[9] заводик и горшечное производство. Со спиртного дед и получал самый большой свой доход – производство вина всегда приносило неплохие средства. Сама деревня Деревенщики была небольшой, имела восемь дворов, в которых проживали двадцать один человек мужского пола и двадцать пять женщин.
Но постепенно дед старел, сил следить за хозяйством уже было недостаточно, и доход стал потихоньку уменьшаться. Когда муж проигрался, и надо было срочно выручать деньги, усадьба была продана гораздо ниже своей цены. Натали в этом ничего не понимала тогда, в дела не вникала. Теперь ей предстояло во всем разбираться очень плотно.
Деревенщики находились в стороне от старой Смоленской дороги, в пролеске. Никакой речки рядом с деревней не было, жители пользовались колодезной водой. Крестьянское население там было белорусским, и они называли свою деревню на белорусский манер – Деревеньчики. Натали так любила в детстве слушать их мягкий говор, отличающийся от великорусского. Перед каждым словом они произносят «ти», а букву «л» в конце слова заменяют на «в», отчего вместо «видел» или «ходил» у них получается «ти видив» или «ти ходив». Такой же говор имела и старая няня Настасья, которая когда-то жила здесь. А вот Дашутка и Катюша, воспитанные уже в Васино, в большей мере имели великорусский говор, и только иногда в их речи проскальзывали мягкие согласные «женьчины», «мучины» вместо твердых «женщины» и «мужчины».
Насколько барыня помнила, крестьяне этих деревень отличались от великорусских. Первое, что сразу бросалось в глаза – это одежда. Великорусские васинские мужики носили кафтаны из цветного сукна, крашеные рубашки, черные шляпы, женщины носили синие сарафаны, пестрые передники, на головах кокошники, девушки же повязывали на голову цветные повязки.
Одежда белорусских крестьян была почти вся белого цвета. Недаром их иногда называли «белыми людьми»! Мужчины носили кафтаны из белого некрашеного сукна, белые рубашки, белые валяные колпаки в виде усеченного конуса вместо шляпы. Женщины надевали белые зипуны, белые рубашки подпоясывали белыми суконными юбками «андараками», на головы надевали белые полотенчатые головные уборы – наметки, или как их называли белорусские крестьянки – намитки. Девушки носили белые повязки, а в праздничные дни надевали длинные, доходящие сзади до половины спины, белые повязки с красными узорчатыми концами, а голову украшали цветами или перьями.
Избы у белорусских крестьян были тоже курными, без труб, но домашняя утварь отличалась. Позже выяснилось, что белорусские крестьяне пользуются сохой с узким лемехом, и у них вовсе отсутствует борона с железными зубьями, ее заменяет простая борона из срубленных деревьев, с сучьями вместо зубьев.
Что касается внешнего вида, то мужчины из Деревенщиков были ниже васинцев, были они менее плотными, тонкокостными, чем эти крестьяне. Белорусские крестьянки тоже были невысокими и миниатюрными, лица их имели тонкие и красивые черты. Почти все белорусские крестьяне были светло-русыми, с голубыми или серыми глазами. Взгляд их был кротким и добрым. Были они хозяйственными, спокойными, девушки и парни ценились как хорошие варианты для женитьбы и замужества. Надеюсь, они с радостью примут барыню как новую – старую хозяйку.
Вечером Авдотья рассказала, что, со слов местных крестьян, после продажи Деревенщики перешли в руки какого-то отставного гусара, который хозяйством не занимался, а поручил все дела своему управляющему, а сам основное время проводил в столице. Управляющий так хорошо «науправлял», что доход стал еще меньше. Еле теплился только винокуренный завод, да и то он значительно захирел. И вдруг тот же Степан, или еще кто-то из
